Кьянти для жертвы - Джоанна Флюк

— Подожди, я тебе помогу, — сказала она, поднялась из-за стола и направилась в кухню работать.

К тому моменту, как вся семья была в сборе, настроение у Ханны поднялось. Они ели печенье, пили кофе и болтали, поджидая остальных.

— Нет только Майка и Билла, — сказала Ханна, повернувшись к Андреа. — Где же они?

— А они не приедут. Они помогают с платформой для «Корзины печенья». Майк будет тащить ее на буксире своим джипом, а Билл займется механикой.

— Механикой?

Андреа пожалела о своих словах.

— Я не должна была ничего говорить. Я не хочу, чтобы ты узнала что-либо о платформе раньше времени.

— А я и не знаю. Да ты и не сказала ничего.

— Ты поймешь, что я имела в виду, когда ее увидишь. Мне это пришло в голову, когда я вспомнила о механических платформах для Парада Роз. Это замечательная идея.

— Уверена в этом, — сказала Ханна, но улыбнулась с трудом. Если платформа «Корзины печенья» похожа на те, что бывают на Параде Роз, то Андреа взвалила на плечи дошкольников и пенсионеров непосильную задачу. Затея была обречена на провал, но уже было поздно что-то менять, и поэтому она скажет, что в полном восторге, что бы ни случилось. Все-таки сестра занималась проектом.

Андреа сжала ее руку.

— Ханна, не волнуйся так. Все будет отлично, вот увидишь. Она практически работала, когда я отправлялась к тебе.

— Прекрасно. Я знаю, что она будет чудесной.

Ханна отодвинула стул.

— Там собирается толпа. Нам лучше занять места на тротуаре, пока они еще есть.

— Нет проблем, — сказал Норман, беря ее за руку. — Пойдемте все. Идите за мной, и я покажу вам ваши места.

Ханна удивилась, когда Норман повел ее через толпу. Обычно они смотрели парад стоя. Она увидела у обочины ряд складных стульев. На табличках сзади были напечатаны их имена. Ханна почувствовала себя почетным гостем, садясь на стул с собственным именем.

— Отличная мысль, Норман, — улыбнулась ему Ханна.

— Спасибо, — сказал Норман, бросая взгляд на часы. — Осталось пять минут, поэтому я лучше приготовлю фотоаппарат.

Лайза начала раздавать всем одноразовые фотоаппараты и объяснять, как ими пользоваться. Но только вся суета улеглась, из-за угла показался старинный кабриолет с мэром Баскомбом и его женой на борту. На мэре было соломенное канотье с красными, белыми и синими лентами на полях, а на супруге — белое платье с красно-синими полосами. Парад начался. Сейчас должна выехать платформа «Корзины печенья».

Ханна зааплодировала, когда дети из класса Трейси маршем вышли из-за угла. На них были щиты, по форме и цвету напоминающие печенье, и каждый держал в руках белую плетеную корзину, устланную красно-синими бумажными салфетками. Ханна смотрела, как они рассыпались в толпе и раздавали патриотическое печенье, которое Ханна пекла, а Лайза украшала.

— Они просто милашки, — сказала Ханна, снимая, как Берти Страуб берет печенье у одноклассника Трейси. — Во что бы то ни стало, Норман, сфотографируй Трейси.

— Само собой. Андреа уже меня проинструктировала. Я должен буду запечатлеть ее на вершине.

— Какой вершине?

— Увидишь.

Аплодисменты усилились, и Ханна перевела взгляд на двух учащихся Джордан Хай, вышедших из-за угла с плакатом «ОБЛАДАТЕЛЬ ПЕРВОГО ПРИЗА».

— Я же говорила, что мы победим! — закричала Лайза, подбегая к Ханне с объятиями. Затем она обняла Андреа, и все трое радостно засмеялись.

Когда из-за угла показался джип Майка, аплодисменты стали еще громче. Машина была обтянута красной, белой и синей материей. Майк выглядел потрясающе красивым в рубашке с узором в виде американского флага. У Ханны на миг перехватило дыхание и учащенно забилось сердце. Самый красивый мужчина в Лейк-Иден назначает ей свидания. Это как получить на Рождество все подарки, которые просишь. Она с неохотой оторвала взгляд от Майка и взглянула на платформу «Корзины печенья».

Ее рот открылся сам собой. Это было произведение искусства — гигантская красно-бело-синяя корзина печенья. Ханна смотрела во все глаза, и тут крышка откинулась, и из корзины выскочила Трейси с улыбкой шириной с озеро Иден.

— Ах! — выдохнула Ханна, с благоговением глядя на племянницу. Трейси была в костюме Статуи Свободы, с факелом и в короне — ну просто ангелочек. Она царственно приветствовала толпу, но когда заметила Ханну, не удержалась.

— Привет, тетя Ханна! — закричала Трейси. — Тебе нравится?

— Я в восторге! — крикнула в ответ Ханна, и после этого Трейси начала плавно опускаться в глубину огромной корзины и в последний момент закрыла за собой крышку.

— Тебе точно понравилось? — спросила Андреа слегка обеспокоенно.

— Это совершенно изумительно, сногсшибательно и фантастично, — заверила ее Ханна. — А Трейси просто очаровательна. Я видела Майка за рулем, а где же Билл?

— Не догадалась? Билл на дне корзины, поднимает и опускает Трейси с помощью противовесов.

— Ах да. Механика, — улыбнулась Ханна сестре. — Теперь я поняла.

— Я знала, что он справится со всеми трудностями. Трейси стоит в ящике, который Билл прикрепил к противовесам. Мы собирались сделать гидравлику, но она слишком шумная.

Друг за другом проезжали платформы. Ханне казалось, что ни одна из них не сравнится с их «Корзиной». Она вместе со всеми зааплодировала участникам парада в инвалидных колясках, спицы которых были обернуты гофрированной бумагой красного, белого и синего цветов. Даже ходунки были украшены серпантином и звездами. А впереди пенсионеров шел Джек Герман в костюме Дяди Сэма.

— Правда, папа отлично смотрится? — спросила Лайза. Она выбегала вперед, чтобы сделать снимки.

— Шикарно, — подтвердила Ханна. — Вот мой фотоаппарат. Я отщелкала всю пленку. В самом конце фото миссис Роббинс. Она строит твоему отцу глазки, пока он поднял оброненный ею платок.

— А что, еще принято ронять платки? — заинтересовалась Лайза.

— Не знаю, но миссис Роббинс роняет. Ей никак не меньше восьмидесяти пяти, так что она, возможно, немного отстала от времени.

Вышли бойскауты, за ними девочки-скауты Бонни Сурмы, а следом — духовой оркестр Джордан Хай. Ханна переборола желание закрыть уши, когда они остановились прямо напротив и заиграли. Их музыка стала чуть менее ужасной, чем раньше, а энтузиазм с лихвой компенсировал пропущенные ноты и сбивчивый ритм. Какая радость и счастье, что руководитель оркестра убрал пикколо облигато! Ханна облегченно вздохнула. Делорес, не отличавшая диеза от скрипичного ключа, отбивала дробь рукой на плече Ханны, когда они закончили играть и проходили маршем.

— Ну не прекрасны ли они?

Ханна замешкалась, стараясь ответить честно.

— Ну да, по сравнению с прошлым годом.