Весь сантехник в одной стопке - Слава Сэ

– У меня дача рядом, приезжайте на шашлык! – сказал он.

Семён Борисович строил меленькую дачу, но всё равно получился дворцово-парковый ансамбль с замком, речкой, фонтаном и французским садом. Он устроил для нас вечеринку. Тихую, скромную, только для своих. Копчёный осётр, бариста с кучей оборудования, в зелёной беседке прячется джазовый оркестр, без которого пикник – не пикник. Официанты носят шампанское, жаровня похожа на серебристый паровоз, вся в манометрах и трубках. Капитан жаровни с грузинским носом смотрит на приборы и крутит штурвал. На роль шашлыка пригласили цельномаринованную свинью. Периметр охраняют пылесосы-убийцы. Они всасывают мух, комаров, а если какой кролик прыгнет выше обычного, то и ему крышка. Удивительно, как преображается простая мухобойка, попав в руки японских инженеров. В пузике у монстров – я заглянул – вентилятор, провода и молнии. Жертвы сгорают мгновенно, не успев понять, откуда в родных кустах этот чёрный тоннель без света.

…И вся эта круговерть лишь чтобы увидеть Катю. Семён Борисович обеспечил прикрытие – позвал четырёх своих директоров с жёнами. Они глядят на богача влюблённо и хохочут от его шуток что есть сил. Кто первый от хохота упал в траву – тот и молодец. Ну и Катя привела своих полуголых подруг, рыжую и зелёную. Некрасов тоже явился не один. Притащил театральных приятелей, облезлых и голодных. Разрешил им есть впрок. За это наймиты должны были сносить заранее приготовленные колкости.

Я поковырял осетра, плюнул в фонтан и ушёл подальше от компании. Заложил широкий круг вдоль забора. Навстречу с пихт и елей взлетали немногие уцелевшие комары. Такие же одинокие и затравленные, как я, они вызывали сочувствие. Не настолько острое, впрочем, чтоб поить их собой.

Своих домашних насекомых я убиваю сам. Я сам защищаюсь от явлений природы. Девчонки от них лишь визжат. Им что стрекоза, что тарантул – всё одинаково страшно. Кот насекомых различает, но из всей палитры предпочитает исключительно мух. Наверное, за то, что они богаты белком и весёлые. Скучные худые комары достаются мне.

Ос когда-то ловили вместе. Кот прыгал вверх элегантно, хватал осу осторожно, чтоб не ужалила. У меня был другой подход. Я не против ос до тех пор, пока они не объявляют мою черешню своей собственной. Тут я встаю из кресла и требую поднять мне веки. У меня прекрасный замах и резкий, с выдохом, удар. Я многому научился, вожделея Марию Шарапову на канале евроспорт. Если точно рассчитать, оса не успевает понять, откуда в небе тапок.

Как-то раз мы с котом погнались за одной осой. Мы оказались на равном расстоянии от нее. Федосей прыгнул, я взмахнул и – хрясь! Прямо в бедную кошачью морду. Кот впервые тогда сказал матерное слово при детях. С тех пор он ловит только мух. Иногда ещё пауков, сошедших с небес на землю. А на всё полосатое и жужжащее у него теперь идиосинкразия.

Вернёмся к комарам. Прогресс создал сетки на окна и генераторы зелёного дыма. Но все эти хитрости нужны слабакам, умеющим вспомнить, зачем припёрлись в магазин. Мой метод создан настоящими мужчинами ещё в каменном веке. Я ложусь голым поверх одеяла лицом к опасности и жду. И выставляю перед собой ладони, как опасный Буратино. Моя поза не означает, что я дурак, хоть и не отрицает этого.

Комары видят во мне еду. Им и в голову не приходит, что на самом деле я – смертельная ловушка. У меня огромный опыт и тысячи побед нокаутом. Я знаю все их повадки, могу притворяться парализованным и вкусным одновременно.

Комары тоже бывают разные, впрочем. Большинство – опрометчивые нахалы. Садятся, жрут и тут же гибнут. Но встречаются среди них и тревожные подлецы. В борьбе с такими мне мало выглядеть равнодушным. Нужно стать бревном, дышать как бревно и думать как бревно. Я всё это прекрасно умею. Внешне сонный и вялый, я способен молниеносно шлёпнуть себя по морде. И, конечно, это самая беспокойная фаза моего сна.

К утру приходит посттравматический синдром. Две бездушных дряни, синестезия и сенсибилизация, дурачат мои осязание и слух. Враги давно мертвы, а я всё хлещу себя по лицу и по плечам, не могу уняться. Всё чудится, они пищат и приземляются, пищат и приземляются. Индейцы Гондураса называют такое расстройство «юпутка», что значит «бежать по лесу, ощущая прикосновения призраков». Так вот, после войны за сон меня мучает юпутка. Хорошо, хоть осы по ночам не летают. Засыпать, всласть нашлёпавшись ос, было бы ещё труднее.

Воображение – удивительная штука. Я вдруг представил, как лежу в незнакомой спальне, шлёпаю комаров. За окном этакая летняя северная полуночь. А рядом Катя. Свернулась и спит. Из-под одеяла только нос виден. Зато какой нос! Прекрасный, обгоревший, конопатый. Воссоздать по нему всё скрытое под одеялом проще, чем по пятке донны Анны. Мне страшно нравится тот диалог дона Гуана и Лепорелло.

Дон Гуан:

Её совсем не видно

Под этим вдовьим черным покрывалом,

Лишь узенькую пятку я заметил.

Лепорелло:

С вас довольно. У вас воображение

В минуту дорисует остальное;

Оно у вас проворней живописца,

Вам все равно, с чего бы ни начать,

С бровей ли, с ног ли…

Я закрыл глаза и правда увидел кудри, веснушки, ключицу, колено. Попу увидел, а как же без неё. Очень скоро воображаемая Катя предстала такими мелкими подробностями, каких, возможно, на ней и нет. От драконов вряд ли, а от комаров я бы точно её защитил.

Стал представлять дальше, как она просыпается. Потягивается, чмокает меня в щёку. Потом завтрак. Не такой, как сейчас, приправленный сарказмом, а весёлый, с мытьём костей общим друзьям и планами купаться после обеда.

Я открыл глаза. Видение не пропало. Тряхнул головой. Созданная воображением красота шла ко мне по гравийной дорожке и улыбалась. Настоящая Катя шла ко мне. Одна, не спеша, куталась в шаль. Наверное, хозяин одолжил в честь прохлады. Сюда она приехала без всяких одежд из прошлого века.

– А чего вы тут один? Хандра напала?

Сказала так и села рядом. Лет через двадцать, если захочется её вспомнить, буду вспоминать вот такой, глядящей серыми, невозможными глазами – прямо на меня.

Чтобы обрести надежду, мужчине нужны сорок пять секунд. Этого времени хватает для нескольких наблюдений и одного вывода. Наблюдения такие:

1. Катя не случайно сюда пошла. Наверное, меня искала.

2. Когда увидела, то улыбнулась. Люди просто так не улыбаются. Например, я сам никогда так не поступаю.

3. Она подошла и села рядом, хоть места вокруг навалом.

4. Сидит уже почти минуту.

Вывод очевиден. Фортуна повернулась ко мне передом. Детей мы назовём Таня, Женя, Андрей и Светлана Севастьяновна. Катя рассказала, как дела в миру. Зеленоволосая Жанна немножко выпила и упала в фонтан. Алёшины друзья прыгнули следом и теперь там конкурс мокрых дураков. А Катя сбежала, чтоб её не затолкали. С них станется.

Я не понимал, о чём она говорит, смотрел на её лицо, губы, волосы. И улыбался, как настоящий, с огромной справкой идиот. И тут из кустов полезли гости. Свита догнала свою принцессу. Орава увидела нашу скамейку, развернулась и пошла фалангой.