Авиатор: назад в СССР 11 - Михаил Дорин

ещё учебные бои с этим самолётом на МиГ-29. Но только когда и «Фланкер», и «Фалкрум», как их называют американцы, «окрепнут». Когда они будут доработаны и готовы во всеоружии.

Через месяц, завершилось обучение. Выпускной в школе испытателей — момент волнительный, но это не выпуск из военного училища. Построения нет, в небо не летят монеты и нет той грусти на лицах выпускников. Всё тихо и спокойно. Практически «по-семейному».

Однако, и к этому событию готовиться нужно очень ответственно. Вечером, я собрался прогладить костюм на завтрашнее торжественное вручение дипломов.

Пятничная телепрограмма не порадовала нас интересным показом фильма или передачей. Шла серия неизвестной мне кинокартины «Соль земли», где действие происходит в Западной Сибири конца 40х годов.

Вера, которой этот художественный фильм был неинтересен, внимательно наблюдала за тем, как я раскладываю белую рубашку, готовясь к глажке.

Как и любая супруга, она не может остаться в стороне и всеми способами пытается мне «помочь».

— Марлю сильнее смочи, — советует мне супруга, стоя рядом с гладильной доской.

Тяжёлый утюг от Московского «Электрозавода» постепенно нагрелся, и я приготовился к глажке.

— Ой, не так ты всё делаешь! — вздохнула Вера, подошла ко мне и сама начала гладить.

Утюг скользил по белой рубашке, разглаживая складки. Но удержаться от улыбки я не смог.

— Давить сильнее надо, а то не разгладится, — комментировал я каждое действие супруги.

Пару минут она молчала. Как только она закончила, то сразу перешла к подготовке брюк.

— Только аккуратнее, а то перед людьми стыдно будет, — продолжил я подтрунивать Веру.

— Серёжа, может в лётном комбинезоне пойдёшь? Он не мнётся, — улыбнулась она.

— Нет, дорогая. Твой муж должен выглядеть лучше всех. Там фотографировать будут. Коллеги посмотрят, а у меня штанина мятыя, — ответил я.

— Ой, всё, — фыркнула она, закончив гладить брюки. — Вешай, а я чай приготовлю.

Закончив с одеждой, я вошёл на кухню. Приятный аромат приготовленных щей мигом смешался с кофейным. Вера сделала себе кофе, а мне заварила «Чай со слоном» и поставила заварник на стол рядом с коробкой конфет «Птичье молоко».

— Как там Морозов себя чувствует?

— Нормально. Сказал, что через месяц ВЛК пройдёт и вернётся к полётам.

— Здорово. Жена к нему приехала? А то в больнице так и не навестила его ни разу, — спросила Вера, и я чуть не поперхнулся чаем.

Как же слухи быстро разносятся по городу!

— Приехала. Завтра увидишь её на вручении.

— Да больно нужно мне на неё смотреть! К мужу так и не пришла в больницу — что это за жена такая⁈

В семейной жизни Морозову не очень повезло. Зато в работе он оказался более удачлив.

Утром в актовом зале нам в торжественной обстановке вручали дипломы об окончании. Полный зал известных в испытательном мире людей. Генеральные конструкторы и старшие лётчики-испытатели конструкторских бюро, преподаватели, инструктора и руководство школы, а также представители научных институтов и Министерства Авиапрома. Интересно было бы сейчас посмотреть на Егора Алексеевича, но его среди гостей не было.

Нас рассадили на первом ряду, но не хватало ещё одного — Морозова. На сцене уже всё было готово к торжественному мероприятию. Мухаметов смотрел по сторонам и нервничал.

В этот момент и появился Николай. В зал он вошёл одним из последних. Морозов поздоровался с Мухаметовым и тихо сел в конце нашего ряда, не обратив ни на кого из нас внимания.

— Чё то с ним не так, — шепнул мне Чумаков.

Швабрин, сидевший по левую руку от меня, молчал. Но скрыть свою осведомлённость он не смог. На его лице было написано — «я знаю».

— Ваня, ничего рассказать не хочешь? — спросил я.

— Тут нет тайны. Я его разговор слышал с кем-то из «суховских» лётчиков. В Комсомольск его командируют. Пока не восстановится. Будет тренажёры облётывать.

Вот это действительно удар! Конечно, тут бы любой расстроился. Но мы здесь причём?

Причину аварии выявили. Вины Николая в ней нет. Руководство школы даже отправило документы на награждение. Возможно, сегодня и наградят. Только рад ли Морозов такой награде?

Гурцевич вышел к трибуне и открыл церемонию. Говорили со сцены многие гости. Даже Адмиралов высказал напутственные слова. Он всё так же бодр в свои 80 лет! Говорил он долго и очень весело. Зал ухахатывался с его фронтовой истории до слёз.

— Это всё смешно, сынки. Но впереди у вас новый этап. Жизнь, о которой многие мечтают. Работа, о которой слагают легенды. Но это работа! Лётчик-испытатель — это тяжёлый труд, — громко сказал Глеб Артакович под громкие аплодисменты зала.

Я посмотрел на Морозова. Он тоже похлопал Адмиралову, но выглядел заторможенным. Отрезанным от мира.

— Дерзайте, сынки. И запомните, был бы двигатель, а полетит и забор, — улыбнулся Адмиралов и весь зал проводил его овациями.

Гурцевич вернулся к трибуне и начал вручение дипломов. О каждом из нас сказал несколько тёплых слов. Помимо диплома, ещё и каждый получил знак классности. Из школы мы выпускались в ранге «лётчиков-испытателей 3 класса». Но, не все.

— Морозов Николай Иванович, диплом с отличием, — объявил Гурцевич и медленной походкой на сцену поднялся Коля.

Пустым взглядом Николай смотрел сейчас на Вячеслава Сергеевича. Морозов — тот единственный, кому класс не был присвоен. Ему не хватило часов налёта, поскольку он восстанавливался после катапультирования.

Николай собрался уже идти на место, но Гурцевич его остановил.

— А теперь, указом Президиума Верховного Совета СССР, за смелые и находчивые действия, совершённые при спасении жизни людей и проявление гражданской доблести, наградить лётчика-испытателя конструкторского бюро имени Павла Сухого — Морозова Николая, орденом «Знак Почёта», — громко объявил Вячеслав Сергеевич.

Серьёзная награда! Пускай и не звезда Героя, но в самом названии этого ордена почёт и уважение. Коля его заслужил. До конца боролся за самолёт, а затем и увёл его в сторону от населённого пункта.

Гурцевич прикрепил орден на грудь Морозова и тот пошёл на своё место. Немного оттаял наш «ледяной человек». Встретившись со мной взглядом, он прошёл мимо, а протянутые ему руки других ребят не пожал. Хорошо, что в этот момент Вячеслав Сергеевич начал произносить речь, и всё внимание было адресовано ему.

Как только церемония закончилась, к нам все начали подходить и поздравлять. Я пожал руку Меницкому и Федотову и увидел сидящую в одном из рядов Веру. Она в лёгком летнем платье с красиво уложенными волосами.