Соблазни меня - Нэнси Уоррен

Она и забыла, каким приятным может быть поцелуй, самый простой и нетребовательный, когда губы прижимаются, а язык скользит, едва касаясь, предлагая взять на себя активную роль.

Джиллиан ощутила, как в ней спадает давнее напряжение — неизменный спутник близости.

Кожа у Тома местами была еще влажная, волосы мокрыми завитками липли к голове, но он заметно согрелся. Он и не подумал ее раздевать, просто помог опуститься на постель, и внезапно время опять как будто потекло вспять. Она ощутила себя девчонкой из далекого прошлого, но не дерзкой и опытной, а еще совсем невинной. Девчонкой перед первой близостью. Каждое прикосновение несло в себе прелесть новизны, каждая ласка казалась откровением.

— Можно дотронуться до твоей груди? — спросил Том шепотом, в самое ухо, щекоча его теплом дыхания.

Перед ней предстала романтика, о которой Джиллиан не имела понятия. Никто никогда не спрашивал, можно ли, а между тем не все и не всегда разумеется само собой.

Совершенно очарованная моментом, Джиллиан сделала вид, что обдумывает просьбу. Нетерпение в зеленых глазах сказало ей, что промедление стоит Тому дорого и что при всем своем романтическом подходе он сходит с ума от желания, в чем тоже таилось очарование. Он давал ей время привыкнуть, отрешиться от печального опыта, снова стать на ты с собственными эмоциями и ощущениями. Странная мысль пришла ей в голову.

Так ли уж плохо заново переписывать историю? По крайней мере история человеческой жизни порой взывает о том, чтобы ее переписали. Вычеркнуть все плохое, а взамен внести светлое и радостное. Насколько потом легче жить!

— Можно… — наконец прошептала она.

Одно лишь предвкушение заставило груди налиться, а соски затвердеть, когда же прикосновение совершилось, удовольствия от него оказалось много, много больше.

— А если я поцелую? Ты не против?

Джиллиан застонала, обожженная потребностью в ласке.

— Я не стану позволять лишнего, обещаю… Поцелую прямо через сорочку…

При всей мальчишеской нерешительности просьбы ничего мальчишеского в том, как Том к ней прикасался, не замечалось. Она лежала в постели не просто со зрелым мужчиной, а с опытным и умелым любовником, и постепенно начинала проникаться своим открытием.

— Но только через сорочку… — прошептала Джиллиан, подыгрывая.

Голос ее дрожал уже не от нервозности, а от нетерпения.

Когда губы сомкнулись вокруг соска, она почувствовала не только влажную мягкость языка, но и грубоватый материал сорочки, отчего испытала, пожалуй, самое эротическое ощущение за всю свою жизнь. Тонкая преграда из ситца придавала обычному нежному касанию новый оттенок. Отчасти он напоминал царапающее прикосновение ногтя, но не имел ничего общего с болью, скорее с щекоткой. И даже иначе — изысканнее. Губы втянули в себя сосок вместе с тканью, а когда выпустили и тепло их исчезло, ситец сразу остыл и остудил кожу, придав ей еще большую чувствительность. Джиллиан ощутила, как ткань вспучивается, по мере того как твердеет сосок.

Ей захотелось сбросить все покровы, пересечь все барьеры, чтобы коснуться обнаженной кожей мужского тела — с радостью и удовольствием, на которые она давно перестала надеяться.

Но Том не спешил. Его движения отличались медлительностью, словно он хотел насладиться каждой секундой. Целая вечность ушла на то, чтобы покрыть ее груди поцелуями, хотя все ее существо изнывало от нетерпения.

Если сорвать с него трусы, то события ускорятся! Но Том поймал ее руки и сжал в своих.

— Ну, пожалуйста!

— Еще не время, — ответил он.

Ну конечно, где ему понять, что ей необходимо поскорее покончить с первым разом, пройти через него и все оставить в прошлом! Что бы он там ни думал, они сейчас не занимаются любовью — по крайней мере не она. Для нее это веха, порог, за которым навсегда кончится Эрик и начнется Том. Там она станет другой, сознавая, что последним в ее теле был желанный мужчина, а не…

Джиллиан до боли стиснула веки, сообразив, что все-таки впустила в спальню призрак прошлого. Все равно что пригласить Эрика третьим в постель!

С усилием оттеснив неприятные мысли, она попробова — ла вернуться к прикосновениям Тома, к запаху его кожи и мокрых от дождя волос. Она запустила в них пальцы, перебирая, проникаясь иной густотой и мягкостью, наслаждаясь тем, как влажные завитки щекочут кончики пальцев. Быть может, Том и прав, подумалось ей. Нужно время, много времени, чтобы познать нового мужчину: где он лучше чувствует, на что сильнее реагирует.

Ведь такой подход еще и заводит!

Подробно изучив волосы, Джиллиан перешла к шее, плечам и всему остальному. Для простого полицейского из захолустья, где почти никогда ничего не случалось, Том, на ее взгляд, находился в превосходной форме. Зря она все-таки поддалась тогда гневу и не воспользовалась его мускулами. Шея у него крепкая, плечи достаточно широкие, чтобы в одиночку перетаскать на них весь груз. Что касается торса… как раз такие можно увидеть в передаче «Те-лешопинг», когда речь идет о спортивных снарядах для подкачки груди и живота.

Том тоже живо интересовался ее телом.

Добравшись до ленточки у ворота сорочки, он выразительно ею поиграл, как бы спрашивая, не пора ли перейти к следующему шагу. Джиллиан сделала вид, что не понимает намека.

— Хочу на тебя посмотреть. Можно?

Бог знает почему, но дыхание стеснилось, и по телу прошла дрожь. Джиллиан лишь медленно кивнула. Прежде она не чувствовала себя такой… исключительной, достойной самого бережного обращения.

Мелькнула запоздалая мысль, что надо бы выключить свет, хотя теперь не самый подходящий момент. Руки у Тома были большие и грубоватые для шелковой ленточки, и он развязал ее не без труда, впервые трогательно неуклюжий. Сам он своей неуклюжести даже не заметил, столь же захваченный нетерпением, как Джиллиан — неожиданным смущением.

Края сорочки заскользили с груди и обнажили ее.

Том снова удивил ее тем, что не потянулся к ней ни руками, ни губами. Он приподнялся на локте, и некоторое время просто пожирал ее взглядом. Потом кончиком пальца проследил округлость левой груди.

От природы Джиллиан достались полные, тяжелые груди. В молодости они дерзко торчали вперед, кружа голову мужчинам, но с годами понемногу потеряли упругость и к тридцати заметно поникли.

Джиллиан захотелось спрятаться от его взгляда, выключив лампу.

— Какая же ты красивая! — выдохнул Том.

Она отдернула руку от лампы.

Как всегда по воскресеньям, Алекс раздумывала над гардеробом на будущую неделю и, когда зазвонил телефон, даже не взглянула на номер, уверенная, что звонит Дункан.

— Мне нужно поговорить с тобой на очень, очень серьезную тему, — заявил Эрик. — Я не могу больше откладывать разговор.