Из рода волхвов - Мирослава Раевская

ты погляди, — засмеялся Радовид и шутливо потрепал её алую щёку. — А если я своей наречённой подарок сделать хотел втайне от чужих глаз? Всё равно ударишь?

— Зависит от дара, — кокетливо улыбнулась Мира и нетерпеливо подалась вперёд. — Показывай скорее, что привёз.

Радовид, хитро прищурив зелёные глаза, выудил из кармана что-то крохотное и сверкающее, а когда раскрыл пальцы — у неё невольно пропал дар речи. Изысканная серебряная цепочка с медальоном в форме лунницы призывно сверкала в свете закатного солнца, обагрённая тёплым янтарным светом. Работа тонкая, искусная и, по всей видимости, очень дорогая.

— Какая прелесть… Откуда у тебя деньги на такую красоту?

Она завороженно очертила изящный узор, не рискуя брать нечто столь ценное в руки.

— Не думай, что я все эти дни бездельничал, — обиженно поморщился Радовид и аккуратно повернул её к себе спиной, чтобы надеть подарок на тонкую белую шею. — Парочка одичавших кикимор, которые вредили домашним, один обезумевший ведьмак и один огняник… Ты же знаешь, мне нет равных в боевых рунах. А за нечисть всегда платят щедро.

Последние слова прозвучали весьма хвастливо, и Мира не сдержала лукавого смешка.

— Да? А не ты ли минувшей зимой прятался от разбушевавшегося домового, когда в очередной раз забыл про его именины?

— Ты мне это до конца жизни припоминать будешь?! Ты просто не видела его глаза — я думал, что он меня сожрёт! Нет, Мира, это правда было страшно! Страшнее любых ведьмаков…

Она рассмеялась, чувствуя, как долгожданный покой согрел её сердце удушливой терпкой радостью. Всё тревоги, которые тревожили разум несколько мгновений назад, вдруг рассеялись, словно жар чужой души отогнал их куда подальше. С Радовидом всегда было спокойно, настолько, насколько не могло быть, наверное, ни с кем иным. Многие жители деревни считали его тем ещё разгильдяем и лентяем, который делал то, что ему хотелось, но лишь тогда, когда ему этого хотелось. Старейшие, умудрённые опытом и обучившие в своё время не одного волхва таинству рун, сокрушались, лишь заслышав имя «Радовид». Он со своим непокорным и свободолюбивым характером стал невольной занозой, впившейся в их седалищное место, которая раз за разом не давала им вдохнуть спокойно.

А Радовид, казалось, только и рад был этому. Право, раздолбаем и скоморохом он вовсе не являлся, но вот пошутить и порезвиться любил, особенно над теми, кто мнил его бестолковым сопляком. Но, к недовольству суровых наставников, бестолковым он точно не был. Зачаровывать предметы рунами он научился раньше многих своих сверстников, а складывать боевые знаки — и того быстрее. Пока многие юные волхвы пытались вызывать рябь на воде с помощью лёгкого сквозняка, Радовид повелевал волнами и гнул деревья безжалостными порывами ветра. И, конечно, талант свой ни капельки не скрывал — наоборот, гордился им даже сверх меры.

Внезапный поцелуй вывел её из собственных мыслей. Чужие губы скользнули вдоль шеи, и она невольно засмеялась от приятной щекотки.

— Ты сегодня задумчивая. Что-то случилось? — поинтересовался Радовид и окинул её проницательным взором малахитовых глаз. — Вы уже пускали венки по воде? Я так хотел снова поймать твой…

— Не смог бы. Он утонул, не доплыв даже до середины, — поджала губы Мира и опустила взгляд. — Я совру, если скажу, что меня это не тревожит… Ты ведь тоже слышал о том, что происходит в столице?

Радовид вдруг нахмурился и весь помрачнел. Его красивое лицо вмиг утратило все краски, обратившись пугающей серостью. Казалось, сам Чернобог, властитель Нави, коснулся его своей дланью. И от этой мысли на мгновение стало страшно и холодно.

— Не хотел я тебе этого рассказывать до поры до времени, — устало вздохнул он и крепче сжал пальцами ткань на её предплечьях. — Но, видимо, придётся. Я не только слышал, Мира, я видел.

— Что ты видел?..

— Князь, — на этом слове юноша презрительно сморщился, словно одно это слово вызывало у него нестерпимый гнев. — Истребляет столичных волхвов. Многие жрецов за неповиновение обезглавили и вывесили тела на городских воротах, в назидание остальным. В небольших городах и сёлах всё пока что спокойно, но в тех, что поближе к Яруне уже вовсю идёт охота… Я не знаю, что в голове у этого безумца, но он явно настроен истребить нас всех. До одного.

От этих жутких слов вдоль её спины пронеслась стая ледяных мурашек, а в горле скопилась горечь. Не зря боги послали ей тот знак, совершенно точно не зря. Он знаменовал грядущие несчастья, которые рано или поздно докатятся и до их мирной деревеньки. У волхвов не было своего законного государя, не было никакой власти — они жили так, как велела им природа, в лоне которой они родились и выросли. Но чем больше власти получал в свои длани человек, тем сильнее он желал покорить то, что покорить невозможно. Их божественную силу — колдовство, которое текло по их венам вместе с кровью. В мыслях князя Яромира царил хаос, его влекли дальние страны, войны, на которых кровь текла не ручьями — реками. Наверняка он хотел обернуть волхвов с их невероятным могуществом против своих многочисленных врагов, чтобы стереть их с лица земли, но мудрые придворные жрецы отказали ему в этом, оставив людскую грызню людям.

А теперь платили за это неповиновение сторицей. Древние обеты перед богами не позволяли им обернуть колдовство против зарвавшегося мальчишки, который грезил битвами и жестокостью.

— Необходимо собрать старейшин, обсудить это, — она удручённо поморщилась и вздохнула. — Возможно, нам стоит покинуть Верес, уйти куда-нибудь на север, поближе к Зорканскому морю. Здесь для волхвов более нет места.

— Сбежим, поджав хвост, как побитые шавки? — озлобленно скрипнул зубами Радовид. — На нашей стороне сила. Мы можем стереть их с лица земли, если захотим, Мира.

Она нахмурилась и раздражённо дёрнула его за рукав рубахи, словно пыталась вытряхнуть дурные мысли из его талантливой, но невероятно тщеславной головы.

— Не говори глупостей. Ты хочешь убивать людей? А о наказании за это ты не подумал? Что будет с тобой, если ты разгневаешь богов своей жестокостью?

Радовид скривил губы в дерзкой усмешке. Его глаза, яркие, словно два малахитовых камня, сверкнули неподдельной яростью. И на мгновение ей почудилось, что его гнев был направлен на неё.

— Если боги поощряют людей за их жестокость, а волхвов порицают за попытки отстоять свою правду, то на кой чёрт мне вообще…

Он не успел договорить, потому что она со всей силы вцепилась в его ухо и потянула в сторону, заставляя напыщенного и самоуверенного юнца невольно взвыть от боли. Иногда его спесь невероятно выводила её