Рутина - Евгений Алехин

Пока Костя был на работе, я целый день проплакал. Дарья держала меня за руку и отпаивала водой. Я не мог остановиться, наверное, такого со мной еще не случалось за всю жизнь. Слезы текли и текли, рыдания невозможно было сдержать. Не хватало любви настолько, что невозможно было сделать шага без слез. Потом я уснул на много часов.

На следующий день встретился со странным парнем Суперборисом, молодым алкоголиком и аферистом.

Он хотел чем-то помогать макулатуре, но сам не знал чем.

– Для начала нужны деньги на выпивку, – сказал я. – У меня ни копейки.

У него было две сотни, и мы выпили по бутылке пива на улице.

– Ты как будто из ада вылез, – сказал Суперборис и хихикнул.

Он был высокий, худой, с нежными ресничками, крысиным веснушчатым лицом, похабной беззаботностью во взгляде. В свои юные годы он пережил тысячу запоев, имел жену и дочерей-двойняшек. Одевался он во что придется, ввязывался в любые заварушки.

У меня все еще гудела голова, и было ничего не понятно. Просто хотелось, чтобы чья-то воля начала руководить мной.

– Я из него даже не вылезаю. Из ада, – сказал я и добавил: – Но у меня свидание, пошли со мной? Одному мне не справиться.

– Пошли.

Мы встретились с двумя девчонками, умными гопницами. Одна из них – ТБ – начинающая преподавательница английского, была поклонницей моего творчества. Вторая – Оксана – была ее хорошей подругой, работала инженером в «мосэнергосбыте». ТБ сказала, что у нее сейчас хороший период, есть парень, поэтому спать она со мной не будет.

– Спасибо, что сразу сказала.

Но как только припили пива, то начали сосаться.

– Так нельзя же, – приговаривала ТБ, но продолжала целовать меня. Я радовался, как ребенок, держал ее за ручку, обнимал за талию. Приятная была баба.

– Вы такие славные, – сказал я, целуя ТБ каждый брекет, один за другим.

– Ну ты и шлюха, Тань! – сказала Оксана и засмеялась.

– Кумира встретила, Оксанк! – возразила ТБ, и я опять накрыл ее рот.

Мне очень нравилась их манера общаться. Такая была святая непосредственность в них, что хотелось отдать себя им без остатка.

– Давай, что ли, тоже пососемся? – спросил у Оксаны Суперборис.

– Не! Я пока еще не влила в себя столько.

Мы сидели в парке на Манежной площади. ТБ сказала, что на выходных сможет вырваться, тогда и потусим. Она попрощалась и поехала к хахалю, а Оксана осталась гулять с нами.

– У меня сейчас дипломный отпуск. На работу не надо.

– Но у нас нет денег, – признался Суперборис.

– Да, только хуи и величие, – подтвердил я.

– Это уже неплохо. Деньги есть у меня, – сказала Оксана.

– Рабочий человек. Наше спасение, – обрадовался я.

Это была маленькая и смелая, с каким-то насмешливым и трагическим взглядом девчонка. Ее подборок воинственно выпячивал вперед, острые скулы насмехались над реальностью, а золотые кудри намекали на приключения. Но вряд ли она бы мне понравилась внешне, если бы не легкая картавость и не тонкие запястья. Вся эта внутренняя сила вместе с картавостью и запястьями давала внезапный сексуальный эффект.

– Тонкие запястья – тизер вагины, – сказал я, потрогав Оксану за руку.

– Спасибо, буду знать.

– Можем поехать ко мне, но я живу в Загорянке, – сказал Суперборис.

– Опа, соседи. Я – в Щелково, – сказала Оксана.

– Это где вообще? На каком краю мира? – спросил я.

В электричке я пожаловался Оксане, что меня бросила баба из-за того, что мои руки слишком грубы. Представляешь, какая сволочь, сокрушался я. Ей не понравились занозы в моих руках, не понравилось, что от монтажной пены они стали сухими. Это же всего лишь руки, их фактура меняется с каждой новой работой. Я бы мог помазать их кремом.

– А долго вы были вместе?

– Неделю.

– Да уж.

Почему-то я совсем не думал о Лене, а думал о мелкой интрижке, которая произошла этой весной. Вновь и вновь возвращался в мыслях к бабе, стремительный роман с которой через пару лет даже не смогу вспомнить. Заела, видимо, пластинка.

– Руки – это предлог просто. Дура она и пизда, – ответила Оксана.

Она поводила моими руками в воздухе, поразглядывала и давай целовать их со всех сторон.

– О, пошло дело, – сказал Суперборис. Он смотрел то на нас, то в окно, за которым уже стемнело, не переставая дергать ногой. Как будто спешил взяться за что-то настоящее, к чему мы ехали и никак не могли приехать.

– Он почему-то все время дергается, – сказал я.

– Водки, наверное, хочет, – сказала Оксана.

– Очень хочу, – подтвердил Суперборис.

Народу в вагоне было мало, несколько припозднившихся рабочих, пара пьянчуг да последние продавцы, предлагающие календари, расписания, пластыри, карты области, китайские игрушки, картофелечистки, блокнотики и фонарики.

– Так давайте распечатаем? – сказал я.

У нас была бутылка, и мы стали пить из горла, ничем не запивая.

Проснулся в просторной комнате. Одновременно хотелось ссать и трахаться. Оксана лежала рядом, спала задом ко мне. Я ничего не помнил. Попробовал ее поцеловать, она ответила на поцелуй, но даже не открыла глаз. Я попытался понять, где мы находимся. Встал, подошел к окну – светало. Увидел огород, забор, джип. Судя по всему, я находился на втором этаже. Видимо, это была комната и кабинет Супербориса: клавиши, гитара, комбик, стационарный компьютер, детские игрушки, пустые пачки из-под сигарет «Золотая Ява». Не так плохо он жил, как я ожидал, опускался, но в комфорте. Мне было страшно выходить в коридор, думал поссать в бутылку. Но обернулся на Оксану: если она проснется и заметит это, решит, что я конченый, и не будет со мной спать. Я допил остатки какого-то бухла из стакана на столе, и смелости прибавилось. Вышел в коридор, нашел путь в туалет.

Когда я вернулся, понял, что не смогу уснуть, пока не получу секс или хотя бы грубый отказ. Глаза привыкли к мраку, я поглаживал Оксану по заднице, обтянутой джинсами, разглядывал. Оксана чем-то напоминала мне меня самого, потерянный человек, страстный и несчастный. ТБ или она? – спросил я себя. Попробовал снять джинсы, она так же, не просыпаясь, помогла мне раздеть себя – крутилась, поднимала таз, но при этом явно спала, посапывая.

– Это я, Каспер, все в порядке, – прошептал я. Мне казалось это остроумным, но тут же вспомнил, что персонаж Каспер рисковал подхватить ВИЧ, а актер Джастин Пирс покончил с собой в двадцать пять. Но риски обычно только усиливают желание.

Ее тело подчинялось мне, но мозг был отключен. Я распаковал ее, стянул леопардовые трусики и спустился между ног. Она стонала, но не просыпалась.