Долг жизни - Чак Вендиг

Бум! Они ударяются о пол. У Норры перехватывает дыхание, она судорожно ловит ртом воздух. Дроид под ней вздрагивает и дергается, голова его вывернута под прямым углом. Женщина пытается подняться…

Бок ее пронзает острая боль, и она оседает обратно.

Она лежит на спине, держась за поясницу. Вокруг мелькают яркие цвета и раздаются приглушенные звуки. Она слышит крик сына, а затем оглушительные выстрелы и шипение бластерных зарядов. Рядом с ней возникает очередной размахивающий руками-хлыстами дроид, но его отшвыривает прочь внезапно появившийся Костик. У него не хватает одной руки, нога странно согнута, в боку вмятина, словно в получившей пинка консервной банке. Боевой дроид В1 пытается что-то сказать, но издает лишь неразборчивый визг. И на фоне всего этого раз за разом повторяется настойчивое требование СОУ-СМН немедленно остановиться, иначе они будут уничтожены.

Перед глазами Норры возникает яркая вспышка, в воздухе над ней с треском сверкает молния. Она бессильно откидывает голову, и вновь наступает темнота. И все же…

Она в сознании.

Потемнело не у нее в глазах. Темно внутри корабля.

Энергия отключилась.

— Я здесь, мама, — говорит Теммин, держа ее за руку. — Я здесь. «Каземат Эшмида» мертв. И вместе с ним смолкает СОУ-СМН.

Зубчатые колокольни убдурских домов лежат в руинах. Под ними трупы — раздавленные, простреленные, пронзенные. Их десятки. В воздухе висит жуткая вонь. Над телами кружатся тучи падальников — вечно голодные насекомые жужжат не переставая.

Трейсин Кейн прикрывает рот белой тканью. Ноздри ее присыпаны по краям соленой пылью — коммандер Норвич сказал, что та избавит ее от смрада. И хотя запах действительно кажется не столь сильным, репортер все равно ощущает гнилостный аромат смерти.

Она пальцем подзывает к себе Лага. Трандошанин, топоча, подходит к ней. Похоже, увиденное нисколько его не беспокоит. Ему нравится рассказывать ей о жизни своего народа — охоте, убийствах, упоении смертью. Сам он не такой, как другие ящеры, но тем не менее все это было частью его детства.

— Хочешь отснять сюжет, босс?

— Прямо здесь, — отвечает она, придерживая ткань у лица. — Возьми в кадр ту обрушенную стену.

Вполне динамичный образ — обвалившаяся башня, проломленная как раз в подходящем месте стена и повисший на ней труп.

Лаг ворчливо отдает команду усовершенствованной модели дроида-камеры, рассчитанной на экстремальные условия. Маленький летающий дроид с одним телескопическим глазом с жужжанием парит рядом, делая ряд статичных кадров для основы будущей голограммы. Щелк, щелк, щелк. Дроид пощелкивает и пищит.

— Я позову Норвича, — говорит Лаг.

— Нет, — качает головой Трейсин. — Приведи кого-нибудь… попроще. Нам нужно продать сюжет рядовым гражданам, а это значит, что в кадре должен присутствовать рядовой гражданин — простой солдат, прямо из окопа.

Ящер ворчит в ответ что-то неразборчивое и уже собирается уходить, но журналистка хватает его за руку.

— Как моя прическа?

— Не знаю. Слишком волосатая?

— Я хотела бы, чтобы она была «боевой», но при этом… вполне ухоженной, понимаешь? Порядок среди хаоса. Или хорошо продуманный беспорядок.

— Так и есть?

— Ну, спасибо, Лаг. — Она закатывает глаза.

— Не за что, Трейс.

Лаг подмигивает, и ей становится несколько не по себе при виде закрывающей глазное яблоко перепонки. То, что с его точки зрения выглядит игриво, кажется ей чудовищным. Он неторопливо удаляется.

За последние несколько месяцев для Трейсин многое изменилось. Бросив легкую работу на безопасных планетах, она отправилась вглубь Галактики. Война между Республикой и Империей в самом разгаре. Новая Республика продолжает теснить врага, и Империя все больше ведет себя подобно загнанному в угол хищнику. К тому же изменилось и положение Голосети — раз теперь нет имперских ограничений на вещание, сеть может рассказывать правду, транслируя реальные репортажи с места боев.

Трейсин сказала, что хочет быть на передовой.

И, спасибо звездам, ее отправили на передовую. Теперь они с Лагом в самой гуще войны.

Наг-Убдур — планета во Внешнем Кольце, населенная местными убдурианцами и бежавшими сюда от войны келдарами и артиодаками, стала целью жестокого ответного удара Империи. Вероятная причина тому — наг-убдурские залежи церзиевой руды, необходимой для производства дюрастали. Империя чуть ли не целиком перекопала планету, но все равно продолжает обнаруживать новые запасы. Соответственно, она не намерена сдаваться, изо всех сил вцепившись в добычу клыками и когтями.

По словам Норвича, вряд ли кто-то командует здешними войсками из-за пределов системы Убдура, то есть фактически они отрезаны от Империи и представляют собой очередной имперский осколок, который либо ждет подкрепления, либо пытается создать свое собственное крошечное государство.

Соответственно, здешние имперцы, по всей видимости движимые отчаянием и страхом, с каждым днем все больше наглеют. Случившаяся в Бинджай-Тине резня — лишь один тому пример. Они просто прошли через город подобно огненному шторму, уничтожая все на своем пути. На Империю это не похоже. Империя всегда держала население в узде, наказывая десять процентов, чтобы усмирить остальные девяносто. Здесь же все иначе: сплошная бессмысленная кровожадность.

Трейсин знает, что даже сейчас всего в десяти километрах, за зарослями осоки, засели имперцы. Они роют окопы. У них есть шагоходы, СИДы, новый гарнизон. Близится сражение — может, не сегодня и не завтра, но скоро. И Трейсин вместе с Лагом будет снимать происходящее, чтобы вся Галактика смогла увидеть, как доблестная Республика сражается против ужасной Империи.

А вот и ее трандошанин-оператор, легок на помине. Лаг тащит за руку солдата Новой Республики, молодого купоанина. Кожа на его лице обвисает складками, из-под покосившегося шлема торчат широко раскрытые глаза на стебельках. Вид у него растерянный, даже скорее ошеломленный.

— Как вас зовут? — спрашивает журналистка. Он моргает в камеру, потом переводит взгляд на Лага, затем на нее. Купоанин похож на потерявшегося ребенка. Она гладит его по руке. — Все в порядке. Мы пока не снимаем. Можете назвать свое имя?

— Рорит Хадур, — отвечает он. — Рядовой Новой Республики.

Голос его напоминает отрывистое рычание. Ему явно не по себе, но он не показывает виду — остальные солдаты сейчас подсчитывают убитых, организуют помощь раненым, разбивают лагерь. Продолжают приходить все новые мужчины и женщины, граждане Республики, и, похоже, поток их не иссякнет еще несколько часов, учитывая выстроившуюся за городскими воротами очередь.

Внезапно Трейсин поднимает три пальца и начинает обратный отсчет. Лаг стучит когтем по дроиду-камере, чей глаз-объектив становится из красного зеленым.