След ангела - Олег Рой

«Видно, действительно нужно это пацану», — сообразил Роман Владимирович. О недавней драке между ребятами, он, конечно, не знал.

— Я подумаю, — бросил директор, — а сейчас иди домой, поздно уже. А вообще, это хорошо, что ты за товарища вступился.

Довольный Мишка, которого два раза просить было не надо, быстро вышел из директорского кабинета и шумно выдохнул, как будто во время разговора не дышал в полную силу. Потом припустил чуть ли не бегом — подальше от этого места. Спустился на этаж ниже, зашел в туалет, вынул сигарету из пачки, закурил. Уже почти восемь часов. Никого тут нет, кроме Марата, а он точно никому ничего не скажет…

История с отчислением для Санька закончилась благополучно — Роман Владимирович, по здравом размышлении, решил, что партия компьютеров — аргумент более весомый, чем истеричные доводы литераторши, которая последнее время чуть ли на людей не бросается. Еще хорошо, что он официального объявления о педсовете сделать не успел. Единственная неприятность — пришлось объясняться со Снежной Королевой. Они даже повздорили, поссорились слегка, но потом быстро помирились.

На следующий день он вызвал Сазонова к себе в кабинет, пропесочил его как следует и потребовал, чтобы тот извинился перед Мариной Евгеньевной. Санек был просто счастлив такому исходу — он только потом понял, что перегнул палку, и потерять эту школу, а значит, и Лилу, ему совсем никак нельзя. Поэтому с готовностью извинился перед учительницей. Как та ни была раздосадована таким финалом, ей пришлось с ним смириться.

— Учись хорошо, я с тебя пристального наблюдения не снимаю, — вздохнув, добавил на прощание директор. Санек радостно кивнул.

Пронесло. Было ясно, на сей раз точно пронесло, проблемы сами собой рассосались. По какой причине — непонятно. Но об этом подумать можно и позднее. Главное, что впереди, уже совсем скоро, каникулы, Новый год, ощущение праздника и ожидание счастья. И Лила ждет его во дворе. А все остальное будет потом.

Через пару дней после беседы у директора на Санькин мобильный кто-то позвонил, и номер почему-то не определился.

— Привет, — раздался в трубке мужской голос. — Это Игорь из Патриотического союза.

Саньку сразу стало холодно, хотя дома было жарко натоплено — мать, не удовлетворившись теплом, которое давали батареи, постоянно включала обогреватель. А тот за несколько минут успевал так наполнить жаром небольшое пространство квартиры, что трудно было дышать.

— Что-то тебя давно не видно, — продолжал Игорь. — В штаб не заходишь, в качалке не показываешься. Заболел, что ли?

— Нет, я… — Санька сглотнул. — Просто в школе проблемы. Запустил, чуть не выгнали, — сказал он чистую правду. — Вот я и решил подтянуться в конце четверти.

— Что ж, это хорошо, — одобрил Игорь. — А тобой сам Анатолий Павлович интересовался. Хочет с тобой поговорить.

— Когда? — испугался Санька.

— Да после праздников. Числа пятнадцатого января, скажем.

Ну, это было еще не скоро.

— Дожить надо, — отвечал он.

— А ты, оказывается, юморист, — усмехнулся в трубку Игорь. — Ладно, я ближе к делу позвоню.

Санек прислонился к дверному косяку и задумался. Мать испытующе смотрела на него, не двигаясь с места. Он жестом показал ей, чтобы не мешала, и она недовольно прошаркала на кухню, тяжело охая и вздыхая. А он продолжал размышлять. Санек почти не сомневался, что вскоре за его встречей с «самим Анатолием Павловичем» последует разгром на рынке. Ну, может, не на рынке, не так уж это важно… Весьма вероятно, что зовут его как раз затем, чтобы дать задание. Но это будет только после каникул. А значит, как принято выражаться, будем переживать неприятности по мере их поступления. Сейчас Санька гораздо больше волновало другое — Лила. У них было все хорошо, даже больше, чем хорошо. Но каждый раз, сжимая девушку в объятиях, Санька видел перед собой усыпанный цветами дорогой гроб и ее бледный призрак в белой маечке, сидящий в ногах его кровати. Нужно уберечь ее, всеми силами уберечь! Вот только бы знать, как…

В последнее ее занятие в музыкалке перед каникулами они приехали слишком рано и гуляли по тихому бульвару. Вдруг Лила остановилась напротив и пристально взглянула ему в глаза.

— А у меня родители уезжают, — сказала она с вызовом, чуть насмешливо. — Сразу после Нового года. Отец отпуск взял, купил для всех взрослых путевки на Бали. На целых две недели. Бабушку хочет вывезти на море. Пусть, мол, наконец мир посмотрит, как все европейцы-пенсионеры.

— А ты?

— А я дома останусь. Я ж тебе говорила, у меня после праздников экзамен в музыкалке, надо готовиться.

— Везет тебе, — только и смог выдавить Санек. А у самого в голове завертелся даже не вихрь, а целый ураган мыслей и предположений, что все это может означать и чего она ждет от него.

— Это ты про экзамен? — засмеялась Лила и тут же удивила его еще больше: — Так что приглашаю тебя в гости, отпраздновать, так сказать. Я теперь свободная девушка, — и улыбнулась чуть смущенно, словно жалея о своих словах.

— Здорово, — только и мог выдавить Санек. Он совсем этого не ожидал. Обрадовался, конечно, но и растерялся, как маленький, да что там, впервые за долгое время испугался по-настоящему.

— Придешь? — еще раз с надеждой, но вроде бы спокойно повторила она, а он не знал, что на самом деле сердце ее сейчас срывается в бешеную свистопляску.

— Конечно, это не вопрос, только скажи когда?

— Они третьего улетают… Давай четвертого, в понедельник, прямо с утра? Нет, лучше после обеда… Часа в четыре, хорошо? — К тому моменту они дошли уже до дверей музыкальной школы.

— Все пучком, договорились, — он чмокнул ее в щеку и, пройдя несколько шагов, обернулся и изобразил рукой какой-то победоносный жест, нечто среднее между «ок» и знаком V. Лила слабо улыбнулась.

Он шел домой, и голова его гудела, ладони мгновенно вспотели. Вот оно что, значит. Лила сама приняла решение, что готова, и сама позвала. Круто. Даже не особо обсуждала с ним, просто пригласила, и все. Ясно, не в шахматы они играть будут и не чай пить… Санек на мгновение даже почувствовал легкую обиду, но очень скоро ее смыло волной других эмоций.

Они с Лилой вроде бы встречаются уже давно, признанная всеми пара, а наедине-то по-настоящему и не оставались ни разу, так, урывками. И все это было несолидно, по-детски еще. А тут ему, похоже, предстоит нечто более серьезное.

Его захватила целая буря эмоций — и возбуждение, и азарт, и предвкушение чего-то запредельного, такого, от чего дух захватывает. Порой он ни думать о чем другом не мог, ни есть, ни пить…

Новогодние праздники прошли как в угаре. Он был дома, к великой радости мамы, никуда не пошел. Справляли вдвоем, вместе готовили праздничный стол, вместе смотрели телевизор и чокались бокалами с лимонадом под бой курантов. Мама, похоже, была очень довольна таким положением вещей, а он даже не понимал, что происходит вокруг, все думал, представлял, пытался планировать — и совершенно ничего не получалось…