История нового имени - Элена Ферранте

Проснулась я рано, не зная, что делать — то ли собирать вещи, то ли ждать, что скажет Лила, то ли идти на море, рискуя столкнуться с Нино и понимая, что Лила никогда мне этого не простит, то ли весь день проваляться в постели. Я решила написать записку, что я поехала на пляж Маронти и вернусь к обеду. Не могла же я уехать с острова, не попрощавшись с Неллой. Я писала, убеждая себя, что не делаю ничего дурного, хотя сегодня отлично понимаю, чем я тогда руководствовалась: я хотела дать себе шанс и в то же время избежать упреков Лилы — если Нино приедет к родителям за деньгами и мы с ним встретимся, это получится как будто случайно.

Однако все пошло не так, и я только зря потратила деньги. Я наняла лодку и добралась до Маронти. На пляже я направилась к тому месту, где обычно сидела семья Сарраторе, но увидела там один-единственный зонт. Я огляделась и увидела Донато, который плавал в море. Он меня тоже заметил и вылез из воды. Мы поздоровались, и он сказал, что Лидия с детьми уехали в Форио навестить Нино. Новость меня оглушила. Это была уже не ирония, а какая-то злая насмешка судьбы, которая не только лишила меня встречи с Нино, но и подсунула мне вместо него его противного папашу.

Я попыталась было от него отвязаться и пойти к Нелле, но не тут-то было: Сарраторе быстро собрал свои вещи и сказал, что проводит меня. По дороге он без всякого стыда и в самых сентиментальных выражениях заговорил о том, что произошло между нами несколько лет назад. Попросил его простить: дескать, сердцу не прикажешь, и с грустью похвалил мою красоту, которая, если ему верить, с годами только расцвела.

— Не преувеличивайте, — сказала я и, понимая, что мне следует оставаться серьезной, не удержалась и нервно фыркнула.

Донато тащил в руках зонт и еще кучу вещей, но все равно трещал не переставая, несмотря на одышку. Молодежь, разглагольствовал он, не способна разглядеть истинную красоту и дать ей объективную оценку.

— На это есть зеркало, — заметила я. — Оно вполне объективно.

— Зеркало? Разве ему можно доверять? Готов поспорить: ты считаешь, что две твои подружки красивее тебя.

— Так и есть.

— Ничего подобного! Ты намного красивее, уж поверь мне. Посмотри, какие у тебя дивные светлые волосы. Какая фигура! У тебя всего две проблемы. Первая — это купальник, который тебя портит, и вторая — фасон очков. Те, которые ты сейчас носишь, тебе совсем не идут, Элена, они слишком массивные. У тебя тонкое лицо, по нему сразу видно, что ты девушка образованная. Но тебе нужна другая оправа.

Пока я его слушала, мое раздражение куда-то исчезло. Похоже, он и правда разбирался в женщинах. Донато говорил нейтральным тоном, тоном эксперта, и я задумалась: а что, если он прав? Что, если я себя недооцениваю? С другой стороны, где я возьму деньги на покупку красивой одежды, красивого купальника и хороших очков? Я уже готова была смириться с мыслью, что против бедности я бессильна, когда он вдруг улыбнулся и сказал: «Если не веришь мне, вспомни, какими глазами в прошлый раз смотрел на тебя мой сын».

Только тут до меня дошло, что он все врет. Донато ловко играл на моем самолюбии, но все его рассуждения служили единственной цели — расположить меня к себе, а там кто знает? Я почувствовала себя дурой; меня оскорбила не столько его ложь, сколько собственная глупость. Я с неожиданной для себя резкостью оборвала разговор, так что Сарраторе слегка оторопел.

В доме у Неллы мы немного поболтали, и я сказала ей, что пришла попрощаться, потому что завтра мы уезжаем в Неаполь.

— Ах, как жалко!

— Мне тоже.

— Оставайся на обед.

— Нет, не могу, мне надо домой.

— Если все-таки задержитесь, обещай, что еще раз меня навестишь. Приходи с утра, оставайся ночевать — место найдется. Мне надо много чего тебе рассказать.

— Спасибо.

— Мы на тебя рассчитываем, — вмешался Сарраторе. — Ты ведь знаешь, как мы все тебя любим.

Вскоре я ушла: родственник Неллы ехал на машине в порт, и мне не хотелось упускать оказию.

По дороге я продолжала размышлять над словами Донато и поняла, что, как ни удивительно, они меня зацепили. А может, он и не лгал? Может, он и правда видел во мне то, чего не замечали другие? Во всяком случае, от него не укрылось, какими глазами на меня смотрел его сын. Может, я не такая уж уродина, если понравилась Нино? Ну да, конечно, не зря же он меня поцеловал, не зря брал меня за руку. Из чего с очевидностью вытекало, что Лила отняла его у меня и присвоила себе. Возможно, она сделала это не намеренно, но факт оставался фактом.

Я вдруг поняла, что должна увидеться и поговорить с Нино. Скоро мы уедем и колдовские чары Лилы потеряют над ним прежнюю власть, тем более что она сама решила вернуться к обычной семейной жизни. Значит, наши с ним отношения могут восстановиться. В Неаполе. Под видом дружбы. По меньшей мере мы сможем начать встречаться, чтобы говорить о Лиле, а потом постепенно вернемся к беседам о книгах и прочем. Я докажу ему, что способна разделить его интересы в гораздо большей степени, чем Лила и даже чем Надя. Да, я должна с ним поговорить, сказать ему, что уезжаю, и предложить встретиться в городе, у нас в квартале, или на пьяцца Национале, или на виа Меццоканноне, неважно где, главное, как можно скорее.

Я вызвала такси и поехала в Форио, к дому Бруно. Позвонила в дверь, но мне никто не открыл. Я пошла бродить по улицам, мрачнея с каждой минутой, пока ноги не вынесли меня на пляж. И тут судьба наконец-то мне улыбнулась. Я уже довольно долго шагала вдоль берега, когда увидела Нино. Он мне обрадовался и не скрывал своей радости. Глаза у него горели, он отчаянно жестикулировал.

— Я уже второй день вас ищу, — срывающимся от волнения голосом сказал он. — Где Лина?

— Она с мужем.

Он вытащил из кармана конверт и вложил его мне в руку.

— Передай ей это.

— Какой в этом смысл, Нино? — огорченно спросила я.

— Ты просто передай.

— Мы сегодня уезжаем. Возвращаемся в Неаполь.

Его лицо болезненно скривилось.

— Кто так решил? — глухо произнес он.

— Она.

— Не верю.

— Напрасно. Вчера вечером она сама мне так сказала.

Он на минуту задумался, а затем указал на конверт:

— Пожалуйста, передай ей это. Прямо сейчас, ладно?

— Хорошо.

— Поклянись, что передашь.

— Я же сказала, что передам.

Нино вместе со мной пошел по пляжу, на чем свет стоит ругая мать, братьев и сестру. По его словам, они его достали, он уже не чаял, когда они уедут к себе в Барано. Я спросила его, как там Бруно. Нино презрительно отмахнулся: «Сидит зубрит». Бруно его тоже раздражал.

— А что же ты не зубришь?

— Не могу.

Он понурился и погрустнел. Затем вдруг заговорил о том, какую ошибку совершает человек, прислушавшись к учителю, который по каким-то своим соображениям заставляет его поверить, что он умен. Он признался, что на самом деле никогда не испытывал к учебе искреннего интереса.