Черная пантера из Шиванипали - Кеннет Андерсон

Два бамбуковых шеста, опущенных на дно на глубину 3–4 футов, служат своеобразным якорем и в то же время поддерживают укрытие из ткани. Когда все сделано, берешь аппарат и сидишь в этом убежище, обливаясь потом. Помощники отплывают на второй лодке, останавливаются в указанном месте и ждут условных сигналов.

Фотопринадлежности я обычно закрывал двумя кусками материи — красной и зеленой. Если я вывешивал на задней, не видной птицам стороне укрытия красную ткань, помощники отъезжали еще дальше. Зеленый сигнал указывал, что они должны приблизиться ко мне. Отсутствие всякого сигнала означало «стоять на месте».

Система сигнализации оказалась удачной. Если требовалось, чтобы птица изменила положение, или если она закрывала глаза и начинала дремать, я вывешивал зеленый флаг. Помощники направляли лодку в мою сторону, и птица сразу же настораживалась. Я делал снимок и тут же убирал «флаг». Лодка останавливалась.

Со мной всегда ездило двое помощников: «подручный», приехавший со мной из Ассама, и местный житель. Мой «подручный» отлично управлялся с лодкой, как и следовало ожидать от уроженца очень сырого района, а местный житель, рекомендованный мне лесничим в качестве лодочника, вероятно, впервые в жизни сел в лодку. Он не имел никакого представления ни о веслах, ни о шестах, ни о воде вообще. При всем этом он охотно брался за любое дело и был неизменно весел, хотя боюсь, что и к земле он был так же мало приспособлен, как и к воде, так как незадолго до нашей встречи ухитрился упасть с запряженной волами повозки да еще повредить себе колено.

Об этом я узнал случайно, возвращаясь после съемки, из разговора моих помощников.

— Болит у меня колено, — сказал «лодочник», — никак не перестает. — Он обнажил ногу.

— Надо бы тебе попросить лекарство у доктора, — посоветовал «подручный».

— У какого доктора? — спросил я.

— У Салима Али.

— Но Салим Али лечит птиц, а не людей, — сказал я. И, вспомнив, что больше тридцати лет я имел дело с врачами и больницами на чайных плантациях, добавил: — Попробую тебе помочь, я кое-что в этом смыслю. Зайди ко мне попозднее, я дам тебе лекарство.

Четыре дня я возился с моим пациентом: горячая вода, бинты и антисептические средства — все было пущено в ход. Результат превзошел все ожидания. На пятый день пациент с торжеством заявил, что совершенно здоров. Наверное, так оно и было: на 50 % помогли лекарства, а на 50 % — вера в целителя.

Каждый вечер, закончив работу, я устанавливал лодку около гнезд и приспосабливал укрытие, чтобы за ночь птицы привыкли к посторонним предметам. Поэтому утром, когда мои помощники отъезжали, птицы, не подозревая о том, что кто-то остался, спокойно возвращались в гнезда.

Основное неудобство — это долгое сидение в сырости и духоте. Минуту я работал, а минуту или даже больше вытирал пот полотенцем. Выходить из укрытия на относительно прохладный благодаря легкому ветерку воздух было блаженством. Но все эти неудобства сторицей возмещались созерцанием жизни птиц, которые спокойно занимались своими делами. Через глазки, проделанные в передней и боковых стенках укрытия, я мог наблюдать сразу четыре-пять видов птиц, сидевших на ближних гнездах.

Я работал, делал цветные и черно-белые снимки, а во время отдыха наслаждался наблюдением за птицами и их повадками. Так, например, меня очень позабавило поведение супружеской пары великолепно окрашенных ибисов-клювачей. Одна птица, по всей вероятности самец, горделиво стояла на краю гнезда. Она совершенно ничего не делала и только время от времени чистила перья и охорашивалась. Другая, по-видимому самка, хлопотливо прибирала и подправляла гнездо, а потом села насиживать яйца.

В Ведантхангале эти красивые птицы мне не встречались, но я знал, что несколько пар таких аистов прилетали на период гнездования в зоопарк Нового Дели.

Любопытно было наблюдать и за поведением колпиц. Две птицы молча, почти не двигаясь, стояли в пустом гнезде. Они были сосредоточены, словно ожидали какого-то события. И оно произошло: на следующий день в гнезде лежало яйцо.

Другая колпица уже насиживала яйца. Фута на три пониже на том же самом дереве сидела в своем гнезде белая малая цапля. Стоило одной птице пошевелиться, как другая начинала волноваться — поднимала хохолок и оглядывалась. А колпица с поднятым хохолком выглядит весьма забавно.

Третья колпица, садясь на гнездо, широко раскрывала крылья, стараясь защитить яйца от солнца. Этот маневр удавался ей не всегда — по временам они все же поблескивали на свету.

Очаровательное зрелище представляла собой пара малых белых цапель в брачном оперении. Сменяя друг друга в гнезде, они церемонно поднимали и опускали перья — и хохолок и «эгретка» так и сверкали на солнце.

Немногие птицы так легко и грациозно летают и приземляются, как серая цапля. Рыжая цапля более красочна, но не имеет хохолка, и она более осторожна, чем серая цапля. Ночная цапля-кваква, птица меньшая по размеру, отличается очень длинным белым хохолком и кроваво-красными глазами.

Индийские змеешейки обладают длинной и гибкой, сильно S-образно выгнутой шеей, узкой головкой и похожим на кинжал клювом. Благодаря обтекаемой форме своего туловища они легко плавают и охотятся за рыбой под водой, пронзая жертву клювом. Птенцов змеешейки выкармливают так же, как пеликаны и бакланы: птенцы засовывают голову прямо в горло родителей, доставая полупереваренную пищу.

Иной процесс кормления у аистов-разинь. Наполовину переваренную рыбу они отрыгивают на дно гнезда, и птенцы жадно ее поедают. Между прочим, своеобразная форма клюва этих птиц до сих пор никем не объяснена. Кормятся они главным образом улитками, и на некоторых индийских языках их называют «дробителями улиток». Однако теми же улитками кормятся и другие птицы, хотя у них и нет такого загнутого и всегда приоткрытого клюва.

Всякий раз, когда мне приходилось сворачивать свое укрытие и уводить лодку на другое место, я немного отъезжал, выжидая, пока потревоженные птицы вернутся. И всегда с облегчением отмечал, что моя работа не нарушила их жизни. Полагаю, что на моей совести нет ни одного покинутого птицами гнезда.

В свой первый приезд в Гхану я отправился с Салимом Али окольцовывать птенцов аиста-разини. Нам помогал сторож заповедника. Один из окольцованных нами в сентябре 1947 года птенцов был найден четыре месяца спустя за 350 миль от Гханы, в Уттар-Прадеше, а другой — через 16 месяцев в 510 милях отсюда, в Пихаре.

В 1961 году Салим Али возглавил группу по отлову и кольцеванию мелких перелетных птиц. Эта программа проводилась весной и осенью по инициативе Всемирной организации по здравоохранению и Общества естественной истории Бомбея, чтобы установить