Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Джаред М. Даймонд

На американском фронтире, где население было редким, школьное здание, состоящее из одной комнаты, было обычным явлением. Поскольку на расстоянии, которое можно было ежедневно преодолевать, жило совсем немного детей, школы могли позволить себе только единственный класс и единственного учителя и дети всех возрастов должны были обучаться вместе в одной комнате. Однако школа из одной комнаты для современных Соединенных Штатах — лишь романтическое воспоминание о прошлом (за исключением малонаселенных сельских районов). Вместо этого во всех городах и в сельской местности с умеренно плотным населением дети учатся и играют в одновозрастных группах. Школьные классы подбираются по возрасту, так что одноклассники отличаются друг от друга не больше чем на год. Группы детей на игровых площадках не так строго разделяются по возрасту; однако в густонаселенных районах достаточно детей, живущих по соседству, чтобы двенадцатилетним не приходилось играть с трехлетними. Такая норма объединения детей близкого возраста свойственна не только современным обществам, имеющим государственное управление и школы, но и многолюдным до-государственным общностям вследствие одного и того же основополагающего демографического факта: наличие множества детей близкого возраста, живущих по соседству. Например, многие африканские вождества имеют или имели возрастные когорты, в которых дети близкого возраста одновременно проходили инициацию или обрезание, а у зулусов воинские отряды формировались из мальчиков одного и того же возраста.

Однако другие демографические реалии приводят к другому результату в малочисленных сообществах, напоминающих школы, состоящие из одной комнаты. В типичной группе охотников-собирателей из 30 человек насчитывается в среднем только около дюжины детей, не достигших подросткового возраста, причем детей обоих полов и разных возрастов. Поэтому невозможно создать игровые группы детей близкого возраста, как это бывает в больших поселениях, и все дети образуют единую разновозрастную игровую группу. Такие наблюдения делались применительно ко всем изучавшимся малочисленным сообществам охотников-собирателей.

И младшие, и старшие дети в таких разновозрастных игровых группах выигрывают от совместного времяпрепровождения. Младшие быстрее социализируются благодаря тому, что общаются не только со взрослыми, но и со старшими детьми, а старшие приобретают опыт ухода за малышами. Приобретение такого опыта объясняет, почему охотники-собиратели делаются умелыми родителями уже в юном возрасте. Хотя в западном обществе тоже много родителей-подростков, к тому же не состоящих в браке, они оказываются не самыми лучшими родителями из-за своей неопытности и незрелости. В малочисленных же сообществах подросток, став родителем, уже много лет до этого принимал участие в уходе за малышами.

Например, когда я вел исследования в глухой новогвинейской деревушке, 12-летняя девочка по имени Дарси была назначена мне в поварихи. Когда я вернулся в эту деревню через два года, выяснилось, что за это время Дарси вышла замуж и теперь, в возрасте 14 лет, держала на руках своего первого ребенка. Сначала я подумал, что в отношении ее возраста наверняка произошла ошибка и что на самом деле ей лет 16-17. Однако отец Дарси был как раз тем человеком, который вел в деревне записи рождений и смертей, и он лично зафиксировал дату ее рождения. Я тогда подумал: как может девочка 14 лет от роду быть умелой матерью? В Соединенных Штатах мужчине было бы запрещено законом жениться на столь юной девушке. Однако Дарси уверенно управлялась со своим младенцем, ничуть не уступая более старшим матерям в деревне. В конце концов я сообразил, что Дарси уже на протяжении нескольких лет ухаживала за малышами. В свои 14 лет она была лучше подготовлена к роли родителя, чем я, когда впервые стал отцом в 49 лет.

Еще одним явлением, на которое влияет существование разновозрастных игровых групп, оказывается добрачный секс, о котором сообщают все исследователи маленьких групп охотников-собирателей. В большинстве крупных человеческих обществ какие-то действия считаются приемлемыми для мальчиков, а какие-то — для девочек. В таких обществах поощряются раздельные игры мальчиков и девочек; и тех и других в обществе достаточно, чтобы можно было образовывать однополые игровые группы. Однако такое невозможно в общине, где детей всех возрастов всего около дюжины. Поскольку дети охотников-собирателей спят вместе с родителями — в одной хижине или даже в одной постели, — уединения не существует. Дети видят, как их родители занимаются сексом. На Тробрианских островах Малиновскому рассказывали, что родители не прибегают к каким-то специальным мерам, чтобы не дать у детям наблюдать за половым актом родителей: подглядывающего ребенка просто ругают и велят накрыть голову подстилкой. Как только дети подрастают достаточно, чтобы присоединиться к игровой группе, они включаются в игры, которые имитируют различные действия взрослых, в том числе, конечно, и секс. Взрослые или вообще не вмешиваются в сексуальные игры детей, или запрещают, как, например !кунг, когда имитация совокупления становится особенно очевидной. Так или иначе, сексуальное экспериментирование считается неизбежным и нормальным. Взрослые !кунг и сами так себя вели, будучи детьми, а дети часто играют не на виду у родителей, и те не видят их сексуальных игр. Во многих сообществах, таких как сирионо, пираха или новогвинейские горцы, сексуальные игры взрослых с детьми также считаются допустимыми.

После первой ночи, проведенной мной в деревне новозеландских горцев, я проснулся утром под крики деревенских мальчишек, играющих около моей хижины. Вместо того чтобы играть в классики или возить машинки, они играли в межплеменную войну. У каждого мальчика был маленький лук и колчан со стрелами, оперенными метелками травы; при попадании “воин” испытывал боль, но вреда стрелы не причиняли. Дети разделились на две группы и стреляли друг в друга. Члены каждой группы старались подойти к “врагу”, чтобы выстрелить в упор, при этом кидались из стороны в сторону, чтобы самим не оказаться пораженными, а потом быстро отбегали назад за новой стрелой. Это была реалистичная имитация настоящей войны горцев, за тем исключением, что попадания стрел не были смертельными, участвовали в.войне мальчики, а не взрослые, все они были жителями одной деревни и сражение сопровождалось смехом.

Эта “война”, которая ввела меня в жизнь новогвинейских горцев, представляет собой типичный пример так называемой образовательной игры, распространенной среди детей всего мира. Многие детские игры — имитация действий взрослых, которые дети видят или о которых им рассказывали. Дети играют ради забавы, но их игры выполняют в том числе и функцию обучения определенным действиям, которые они должны будут выполнять, став взрослыми. Например, антрополог Карл Хейдер наблюдал, как образовательные игры детей имитируют все, что происходит в мире взрослых дани, за исключением ритуалов, доступных лишь взрослым. Игры детей дани включают сражения на копьях, сделанных из стеблей травы, избиение копьями или палками целых “армий” лесных ягод, реалистические маневры, имитирующие наступление или отступление воинов, практику в стрельбе по мишени, сделанной из мха, или по муравейнику, стрельбу в птиц ради развлечения, строительство игрушечных хижин и сооружение огородов с ирригационными канавами, таскание на веревочке цветка (называемого у на языке дани “свинка”), как будто это свинья; по ночам дети собираются вокруг костра и следят, как упадет горящая ветка — считается, что она указывает на будущего зятя.