Путь Чести (Третья жизнь Архимага) - Иван Николаевич Щукин

был лёд. Только его вариант этой техники немного отличался от Васькиной. Его «Кольчуга» чуть заметно светилась, делая боярского сына похожим на привидение.

Он дождался, пока большая часть воинов сосредоточится по обеим сторонам ворот, и пошёл вперёд.

Одновременно с этим над забором показалась чья-то лохматая голова. Её обладатель увидел готовящихся к штурму воинов, громко ойкнул, отчего-то тонким голоском, и быстро нырнул вниз.

— Няпадяють! — раздалось из-за ворот. — Няпадають, хазяин!

Но как-то среагировать на эти странные вопли никто не успел.

Александр Сергеевич как раз подошёл вплотную к воротам, положил на одну из створок правую ладонь, и на улице стало явственно холодать. А ворота буквально секунд за десять полностью покрылись льдом.

— Приготовились! — скомандовал Сильнов, отходя от ворот шагов на пятнадцать.

Пятеро воинов справа от ворот тут же перекинули щиты из-за спины на руку. Другая пятёрка — слева, практически одновременно взвели в боевое положение большие арбалеты и наложили болты.

Оставшиеся бойцы просто обнажили мечи и замерли, словно гончие перед рывком.

Дядя Саша удовлетворённо кивнул и послал в промороженные ворота «Ледяное копьё». Да настолько большое, что оно бы, как мне кажется, вынесло створки и без заморозки.

— Бой! — выкрикнул он, одновременно с тем, как «Копьё» достигло цели, а то, что ещё секунду назад было воротами, влетело во двор усадьбы миллионом ледяных осколков.

Первыми на вражескую территорию вошли щитовики. Они продвинулись на несколько шагов вперёд и замерли, а за их спинами, готовые стрелять, выстроились арбалетчики.

Несколько секунд ничего не происходило. Во двор, как ни странно, никто так и не выбежал.

Крайний слева щитовик поднял руку и сжал её в кулак.

— Штурм! — тут же приказал Сильнов, и почти четыре десятка воинов рванули вперёд, огибая короткую двойную шеренгу своих коллег. А Александр Сергеевич отошёл ко мне и пояснил: — Теперь только ждать…

Я кивнул, наблюдая, как бойцы рода Дёминых выбивают дверь и врываются внутрь дома. И тут же стало шумно.

Крики, вопли, звон клинков и отборный мат. А несколько раз где-то в глубине дома даже что-то рвануло.

Неожиданно на втором этаже распахнулось одно из окон. В проёме показался вражеский воин с луком в руках, но выстрелить не успел. Сразу три арбалетных болта буквально вбили его вглубь комнаты.

А почти сразу после этого что-то оглушительно рвануло на третьем этаже. Да так сильно, что языки пламени повыбивали изнутри все стёкла вместе с рамами.

— Хренасе! — напряжённо выдохнул я. И обратился к боярскому сыну: — Кажется, там нужна помощь.

— Не, — отмахнулся он. — Это мой боец развлекается.

Больше практически ничего и не происходило. Крики и звон оружия ещё какое-то время были слышны, но и они быстро стихли. А затем наши воины вытащили во двор двоих человек. И если один из них был живым, хоть и слегка побитым, то второй… У второго отсутствовала голова и кисть правой руки.

— Пошли, — легонько хлопнул меня по спине Сильнов. — Всё кончено!

— Быстро как-то… — произнёс я, но только для того, чтобы хоть что-то сказать. Дело в том, что я узнал человека без головы. Ведь руку он потерял в поединке со мной. А теперь валяется тут, словно мешок с картошкой. Мне даже как-то не по себе стало. Нет, жалости не было. Эти ушлёпки сами виноваты. Сидели бы смирно, и ничего бы не было. Так что не жалел их. Скорее присутствовало сожаление. Ведь бояричу Каганову ещё жить да жить.

А рядом с обезглавленным телом на коленях стоит крепкий мужик со связанными за спиной руками. Насколько я понимаю — боярин Каганов.

Смотрит на мёртвого сына полубезумным взглядом и что-то шепчет себе под нос.

— Я же говорю — слабый род, — ответил на мою фразу Сильнов. — Вот если бы пришлось княжеский кремль штурмовать, то да — так быстро не получилось бы.

— Кремль? — удивился я. Даже от мыслей отвлёкся. — А справились бы?

— Не с такими силами, — отрицательно покачал головой боярский сын. — Кремль — твердыня серьёзная. И людей там много. А любая крепость именно людьми сильна!

За разговором мы подошли практически вплотную к обоим Кагновым. К мёртвому и пока ещё живому. И беседа как-то сама затихла.

Стоим, молчим, смотрим.

— Кто это сделал? — вдруг закричал Каганов и начал дёргаться, пытаясь разорвать путы.

— Это сделал ты, Руслан, — спокойно ответил ему боярский сын Сильнов.

Каганов поднял голову, нашёл взглядом говорившего и скривился от ненависти.

— Это сделал ты, — повторил дядя Саша, — когда послал своих родичей убить нашего боярича и нашу боярышню.

— Будьте вы все прокляты! — прошипел Каганов и отвернулся. Но затем встрепенулся, снова поднял взгляд и пообещал: — Вы все умрёте! Княгиня этого так не оставит. Я её человек! Её гвардеец! Вы все ответите за мою смерть и смерть моей семьи!

— Дерьмо ты ослиное, боярин, — презрительно скривился Александр Сергеевич. — И княгиня сама решит, что с тобой делать. Живи пока.

— Я требую суда… — прошептал Каганов.

— Княгиня рассудит, — пожал плечами боярский сын

— Я требую суда поединком! — закричал пленный боярин

— Да? — удивился Сильнов. — Ну что же, так даже проще. Я согласен.

— Не с тобой, пёс! — покачал головой Каганов и расхохотался. — С ним!

Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. А на меня какая-то апатия навалилась. Я просто стоял и смотрел на обезглавленное тело младшего Каганова.

— И думать забудь! — отрезал Сильнов.

— Не тебе решать, пёс! — оскалился боярин. — Богам!

— Так бейся со мной, — в очередной раз проигнорировал оскорбление боярский сын.

— Я боярин, пёс! И боги знают это. Потому требую поединка с вашим господином. Но он может отказаться, — снова рассмеялся полубезумным смехом Каганов. — И тогда все будут знать, что боярич Дёмин трус, который прячется за своих людей!

— Все будут знать то, что я им скажу! — повысил голос Сильнов. — Так что закрой свой рот и не вынуждать убить тебя до суда.

Но боярин не испугался. Он сплюнул на землю и расхохотался полубезумным смехом.

Ну да — думает что отомстил. Надеется, что я сейчас откажусь и уроню свой авторитет среди бойцов рода.

И, в принципе, так и будет. Суд богов — дело такое. Откажешься и покроешь