Пол и характер - Отто Вайнингер

Взгляд Юма (и Маха), согласно которому существуют однитолько «impressions» и «thoughts» (А. В. С…. к…), как известно, совершенноизгнал душу из области психологии. Он изображает весь мир в виде какого-токалейдоскопа, сводит его к игре «элементов» и, таким образом, лишает мирвсякого смысла и почвы. Он разрушает всякую возможность найти твердую точкуопоры для нашего мышления, уничтожает понятие истины и вместе с ним ту самуюдействительность, философию которой он считает своим исключительным призванием.В результате это воззрение несет на себе всю вину за жалкое положениесовременной психологии.

Современная психология с гордостью несет свое имя «Психологиябез души» – имя, которым окрестил ее не по заслугам превознесенный ФридрихАльберт Ланге. Нам удалось, кажется, доказать, что невозможно объяснить себепсихические явления, отрицая существование души. Наличность души необходима,как для толкования психических феноменов М, которому необходимо приписать душу,так и для разрешения соответствующих феноменов Ж, которая окончательно должнабыть признана бездушной. Наша современная психология по преимуществу женскаяпсихология. Именно поэтому столь поучительно сравнительное изучение полов –обстоятельство, которое сыграло не последнюю роль в той основательности, скакой я разобрал этот вопрос. Только подобное изучение может помочь уяснитьнам, что собственно заставляет нас допустить существование «я», почему полноесмешение мужской и женской психики (в самом широком и глубоком смысле) привелок таким роковым ошибкам при создании всеобщей психологии.

Возникает вопрос: может ли психология М являться наукой? Наэтот вопрос следует ответить отрицательно. Я уже предвижу, что некоторыеотошлют меня к исследованиям экспериментаторов: даже тот, который среди всегоэтого экспериментального шума сохранил известную трезвость мысли, с удивлениемспросит себя, неужели эти труды не стоят внимания. Но экспериментальная психологияне только не раскрыла нам глубоких основ мужской психики, она не только не даетвозможности систематически разработать этот бесконечный ряд научных опытов, ноедва позволяет мечтать даже о какой-нибудь приблизительной систематизации их.Мало того, метод ее, насквозь, от самого верхнего слоя своего досердцевины, – ложен, а потому, экспериментальная психология не дала и немогла дать объяснения глубокой внутренней связи психических явлений.Психофизическая иллюзия измерений прямо показала истинную сущность психическихявлений в противоположность физическим: эта сущность заключается в том, чтофункции, с помощью которых можно было бы установить связь явлений и объяснитьпереход одного явления в другое, в лучшем случае непостоянны, а потому они неподдаются и точному разграничению. Но вместе с отсутствием постоянства функцийпринципиально приходится расстаться с самой возможностью когда-либо достигнутьнепреложный математический идеал всякой науки.

Нет научной психологии мужчины. Ибо существу всякой психологиисвойственно выводить то, чего собственно и вывести то нельзя, точнее говоря, ееконечной целью было бы доказать человеку его бытие, его сущность, Но тогдакаждый человек был бы даже в своей глубокой сущности только следствиемизвестной причины, он был бы детерминирован, и ни один человек не должен был быуважать другого, как представителя царства свободы и бесконечной ценности. Втот самый момент, когда я превратился бы в вывод из определенных посылок иоказался бы подчиненным известным определениям, я потерял бы вместе с темвсякую ценность и лишился бы души. Со свободой хотения и мышления (последнююнеобходимо присоединить к первой) не мирится допущение безусловнойопределенности, которая является исходным пунктом всякого психологическогоисследования. Кто верит в существование свободного субъекта, подобно Канту иШопенгауэру, тот должен отрицать психологию как науку. Но кто верил до сих порв психологию, для того свобода субъекта немыслима, даже в виде теоретическойвозможности. В таком виде эта свобода представляется Юму и Гербарту, этимоснователям современной психологии.

Этой дилеммой объясняется то плачевное положение, котороезанимает современная психология во всех своих принципиальных вопросах.Неимоверные усилия, направленные к тому, чтобы изгнать волю из областипсихологии, бесконечные попытки вывести наличие этой воли из ощущения и чувства– все это скрывает в основе своей совершенно верную мысль, а именно, что воляне есть эмпирический факт. Нигде в опыте не представляется возможным сыскатьволю, так как она сама является предпосылкой всякого эмпирически –психологического факта. Пусть попытается человек, который любит долго спать поутрам, произвести над собой наблюдение в тот момент, когда окончательнорешается встать с постели. Решение (как и внимание) всецело поглощает неделимое«я», а потому в нем нет той двойствености, которая необходима для восприятияволи. Мышление столь же мало, как и желание, является фактом, который можнобыло бы фиксировать для целей научной психологии. Мыслить значит судить, но чтопредставляет собою суждение для внутреннего восприятия? Ровно ничего. Это нечточуждое, привходящее в качестве постороннего элемента в восприятие, чего нельзявывести из того строительного материала, который натаскали эти психологическиеФазольты и Фафнеры. Каждый новый акт суждения разрушает кропотливую работуатомистов ощущения. Так же обстоит дело и с понятием– Ни один человек не мыслитпонятиями, тем не менее существуют понятия, как и суждения. В конце концовсовершенно правы противники Вундта, утверждая, что апперцепция не есть фактэмпирически – психологического характера, что она и не акт, который можно былобы воспринять. Бесспорно, Вундт глубже своих противников. Только плоские умымогут быть ассоционными психологами. Он не без основания связывает апперцепциюс волей и вниманием. Но апперцепция столь же мало является фактом опыта, как ивнимание, как понятие и суждение. Итак, если все это, как желание, так имышление существует, если все это оставить без изучения нельзя, если далее всеэто зло смеется над попытками подвергнуть их анализу, то ясно, что мы стоимперед выбором: принять ли нечто такое, что обусловливает самую возможностьпсихической жизни, или нет.

Пора поэтому оставить разговоры о какой-то эмпирическойапперцепции и признать раз навсегда, что Кант был глубоко прав, признавая однутолько трансцендентальную апперцепцию. Но если неугодно расстаться с опытом вкачестве средства изучения, то тогда остается только расплывчатая, безнадежнопустая атомистика ощущений с ее ассоциативными законами. Психология же приэтом, с точки зрения своей методы, должна превратиться в придаток к физиологиии биологии, как у Авенариуса. Последний очень тонко разработал один только, ито весьма узкий, отдел всей нашей психической жизни, но его труд не вызвалдальнейшего развития идей, лежащих в его основе, за исключением немногих,кстати, очень неудачных попыток.

Таким образом, отсутствие философской точки зрения визучении нашей души вполне показало, что оно не может привести нас к постижениюистинной сущности человека, что никакие утешения не могут нам доставитьгарантии того, что мы таким путем когда-нибудь в будущем достигнем желательныхрезультатов. Чем лучше психолог, тем скучнее ему изучать современные системыпсихологии. Так все они вместе и каждая порознь прилагают всяческие усилия ктому, чтобы по возможности меньше обращать внимание на то единство, котороетолько и является основой каждого психического явления. Тем сильнее поражаетнас своей неожиданностью последний отдел каждой такой психологии, трактующий оразвитии единой гармонической личности. Это единство, которое представляетсобою истинную бесконечность, думали создать из большего или меньшего числаопределяющих его элементов. «Психология как опытная наука» хотела найти условиевсякого опыта в самом опыте! Подобные попытки вечно рушатся и вечновозобновляются, так как умственное течение, подобное позитивизму ипсихологиз-му,не исчезнет до тех пор, пока будут существовать посредственные иоппортунистические головы, пока не переведутся натуры, неспособные довести своюмысль до ее окончательного завершения. Кто, подобно идеализму, дорожит душой ине хочет ею жертвовать, тот должен отказаться от психологии. Кто создаетпсихологию, тот убивает душу. Всякая психология хочет вывести целое изотдельных его частей, представить его в виде чего-то обусловленного. Но болеевдумчивый взгляд признает, что частные явления вытекают здесь из целого, каксвоего первоисточника. Так психология отрицает душу, а душа, по своему понятию,отрицает всякую науку о себе: душа отрицает психологию.