Черный человек - Ричард Морган

А какая она с виду? Вроде Зули?

Да ладно, с Зули и было-то всего раз.

Два раза. Пока что.

Зули – друг.

Угу, друг, которому иногда нравится трахаться со своими друзьями-изгоями.

Может, Зули нравится иногда трахаться именно со мной. Никогда не приходило в голову? Может, генетический статус тут вообще ни при чем.

Запросто. И, может, этой Эртекин тоже просто нравилось трахаться со своим другом-изгоем, независимо от его генетического статуса.

Ладно, спи уже.

Но спать он не мог. Меш сотрясал тело приступами раздражающей боли не в такт биению сердца.

Лучше бы разобраться с этим завтра. Все-таки четыре месяца на грязном хлориде, повезет, если в ближайшем будущем тебя не скрутит.

Вроде как с Дудеком и его придурками обошлось.

Да, но теперь ты будешь иметь дело не с кучкой слабоумных неонацистских гондонов, а с другим тринадцатым. И, похоже, этот тринадцатый приспособился. И тебе нужно запитаться как следует, если ты собираешься…

Ого! Что «собираешься»? Пара дней, охрана ослабнет, и нас здесь уже не будет, вспомни.

И он снова принялся смотреть в потолок.

Он проснулся от укола боли из-за грязного хлорида, она гнездилась в костях левого предплечья и была такой сильной, что его бросило в пот. Во сне он инстинктивно скрючился, в горле клокотали слабые всхлипы. Вспомнились уроки тетеньки Читры по преодолению боли, ее требование молчать. Прими боль, дыши, возьми ее под контроль дыханием, и не издавай никаких звуков. Он сглотнул и перевернулся, прикрыв ноющую конечность другой рукой.

Потом вспомнил, что он дома у Севджи Эртекин, и расслабился. Всхлип вырвался наружу низким стоном.

В комнате было светло, почти как на улице, – на окнах висели вариполярные занавески, и накануне их забыли сделать непрозрачными. На часах было чуть больше девяти. Карл, кряхтя, стал разминать пальцы левой руки, прогоняя боль прочь. Меш, по причинам, которые биологи «Марсианских технологий», вероятно, до конца не поняли, «запоминал» старые ранения и имел привычку перегружать систему в тех частях тела, которые пострадали в прошлом. Это прекрасно, пока ты своевременно подпитываешь систему; ничего страшнее легкого тепла и зуда при этом не ощущается. Но с тем дерьмом, которое он последние несколько месяцев покупал у Луи, нейромышечные связи должны были истрепаться и воспалиться. А Карл когда-то остановил этой рукой саудовского опер-пса. Искусственно выведенный монстр, гибрид, мертвенно-белый, рычащий, возник в ночной пустыне из ниоткуда и метнулся к его горлу, опрокинув на спину. В кость плеча впились зубы, и даже после того, как Карл убил тварь, ему потребовалось почти пять минут, чтобы стряхнуть ее с себя, разжав мертвую хватку челюстей.

Он прислушался к звукам в квартире, но ничего не услышал. Очевидно, Эртекин была еще в отключке. Шансов, что он снова уснет, никаких, а дверь заперта. Подумав об этом с минуту, Карл встал, натянул штаны и прокрался в кухню. В результате кратких поисков он обнаружил в шкафчике кофе для эспрессо, кофейная машина стояла в углу. СМЕСЬ «РОБУСТА С ОЛИМПА» – ОТ ГЕННЫХ ЛАБОРАТОРИЙ «МАРСИАНСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ»! Да, конечно. Он позволил себе кислую усмешку, настроил кофемашину на две большие чашки и пошел к холодильнику за молоком.

Там обнаружилось два открытых пакета «ЛонгЛайф», и, судя по весу, один был наполовину пустым, а во втором молока оказалось и того меньше. Повинуясь порыву, он обнюхал надорванные края обоих. Поморщился и поочередно аккуратно перевернул пакеты над раковиной. Содержимое почти пустого пакета вытекало медленными густыми струями, пятная металл белыми и скользкими сгустками. Он покачал головой и смыл это безобразие.

– Вы с Зули прямо два сапога пара, – пробормотал он и двинулся поискать еще молока.

– С кем вы разговариваете?

Он обернулся с новым пакетом молока в руках. Кухня наполнилась запахом кофе, и Эртекин проснулась – то ли от запаха, то ли от шума, с которым Карл рылся в шкафчиках. Она стояла в дверном проеме с не до конца открывшимися глазами и торчащими волосами, на ней была застиранная полицейская футболка на несколько размеров больше, чем нужно, и, насколько он мог судить, больше ничего. Ее взгляд был недружелюбным.

– Пою, – сказал Карл, – сам себе. Я кофе сварил.

– А то я, драть его, не вижу.

Он поднял бровь:

– Всегда пожалуйста.

Мгновение она равнодушно смотрела на него, потом повернулась, чтобы уйти. Он увидел под футболкой линию ее бедер, оценил длину ног.

– Сколько сейчас времени?

– Где-то полдесятого.

– Блин, Марсалис, – ее голос удалялся по направлению к ванной, – у вас что, бессонница или еще какая-то хрень?

Полилась вода, потом дверь закрылась, и звук оборвался. В его сознании внезапно нарисовалась непрошеная картина: Севджи Эртекин снимает футболку и залезает в душ, складывает руки у подбородка под струями теплой воды, прижимая грудь так, что…

Он криво ухмыльнулся и остановил просмотр внутреннего кино, пока в паху не стало тесно. К тому же кофе сварился – крепкий, с пузырящейся молочной пеной, исходящий ароматом, который будто бы вернул Карла назад, под пыльный купол лагеря Уари. Кожа зудит ужасно – в том виноват солнечный свет, проходящий сквозь атмосферу, которая лишь недавно стала достаточно плотной для дыхания, и необычная марсианская гравитация, слабая хватка планеты, которая не признает Карла за своего и не понимает, зачем ей, собственно, его держать. Кофе в алюминиевых флягах, под ногами скрипит пыль, и Сазерленд за плечом рокочет жизнеутверждающе, как станки на заводе, выпускающем тяжелую технику. «Здесь нет ничего человеческого масштаба, ловец. Просто заслони глаза от света и смотри». И ошеломляющий, сносящий голову вид на массив Верна, наглядная иллюстрация его слов.

Он разлил кофе по двум кружкам, взял свою, а ту, что для Эртекин, оставил остывать на кухонном столе. Охрененно хорошо обслужил ее. Отхлебнул свой кофе, и его лицо вытянулось от удивления. Реклама не врала про генные лаборатории «Марсианских технологий», а он ненавидел, когда рекламная шумиха оказывалась правдой. Он вернулся в гостиную и уставился на рынок под окном. Этот город был плохо ему знаком, а эта часть в особенности, дом Эртекин был, по-видимому, довольно стандартной нанотехнологической конструкцией, и Карл предположил, что с площадью внизу то же самое. Она обладала смутно-органическими чертами всех ранних наностроений. Карл знал районы на юго-востоке Лондона, которые выглядели точно также. Здания в ведерке: полей водой и смотри, как они растут.

Он слышал, как Эртекин вышла из спальни, слышал, что она в кухне. Потом ощутил, что она уже тут, за спиной, стоит и смотрит. Она кашлянула. Карл обернулся и увидел ее в другом конце комнаты, одетую и даже как-то причесанную. Она сделала обеими руками, в которых держала кофейную кружку, неопределенный жест.