Точка контроля - Enigma_net

class="p1">— Мне так жаль, — она искренне вздохнула. — Позволите?

Кира кивнула.

— Однажды мы с братом стащили у отца вишневый ликер, чтобы поразить всех на школьной вечеринке, — с легкой улыбкой говорила Эмма, орудуя салфетками. — Спрятали в мою сумку. По пути бутылка открылась и залила мне все платье. На вечеринке я произвела фурор, — она весело фыркнула. — Представьте: светлое платье в темно-бордовых пятнах на бедрах.

Кира понимающе улыбнулась, в душе восхитившись тому с каким беззлобным юмором Эмма рассказывала об этом событии. Такие эпизоды часто становились поводом для унизительных замечаний среди подростков, но она веселилась, вспоминая минуту позора.

— Это было одновременно кошмарно и смешно, — ее зеленые глаза смеялись. — Меня потом весь год обзывали сладкой вишенкой.

— Как мило, — мурлыкнул Доминик, поцеловав ее в щеку.

— Ну вот, — Эмма убрала салфетки. — так лучше.

Кира оглядела себя в отражении. На плече жемчужно-серой куртки, купленной для «повседневных дел», аляповатыми тюльпанами краснели крупные пятна, ближе к талии они становились мельче.

— Красота! — констатировала она с улыбкой.

Доминик усмехнулся, отступил на шаг и окинул таким взглядом, будто рассматривал картину. Эмма встала рядом с ней и скорчила забавную рожицу, сделавшись ещё задорнее, чем была до этого. Ей почти не досталось краски, жених героически принял весь залп на себя, только на рукаве красовалась мелкая россыпь точек, похожая на маргаритки.

— Похожи мы на картину импрессиониста? — спросила Эмма весело.

— О, да. Отсюда чудесный вид, — Доминик улыбнулся как-то очень мягко, по-доброму, без всякой двусмысленности и подтекста.

Кира моргнула от неожиданности. С изумлением уставилась на отражение, а когда перевела взгляд на вампира, он вновь был в привычном образе харизматичной канальи.

— Дамы, — мурлыкнул он, предлагая руки обеим.

Эмма автоматическим жестом взяла его под локоть. Кира замешкалась, непривычная к галантности, несколько чуждой в среде нелегалов и контрабандистов, но все же приняла руку. Они успели спуститься по трем ступенькам. На четвертой идиллию испортили два полицейских. Совершенно разные внешне — один высокий лом, второй низенький колобок, — они смотрелись удивительно одинаковыми. Протокольные выражения лиц, планшетки с бумагами в руках, даже белый след пудры на брюках у обоих был в одном и том же месте. Их слова тоже не отличались оригинальностью и быстро слились для Киры в белый шум. Она выскользнула из-под руки Доминика и отошла в сторону, предоставив ему самому разбираться со свидетельскими показаниями. Однако на вопросе хочет ли кто-нибудь из них подать жалобу на действия активистов оживилась.

— Я хочу. — В ее голосе плескался заметный энтузиазм.

— Кира, — в голосе Доминика порицание.

— Что? Вторая куртка за неделю, — ляпнула она и сразу осознала свой промах — глаза Доминика вспыхнули внутренним огнем, присущим очень внимательным наблюдателям.

— Неделю? — в его тоне появилась вкрадчивость. — Не знал, что вы давно в городе. Что же привело вас в Чикаго?

— Выставка импрессионистов, — отмахнулась Кира, соображая, как на ходу исправить оплошность.

Откатывать назад из-за одного слова было нелепо, объяснять, что она имела в виду — нелепо в квадрате.

— В самом деле? — градус вкрадчивости повысился.

— Нет, вру, — огрызнулась она, раздражаясь на себя за глупость.

— Je n'en doute pas. (Не сомневаюсь в этом), — сладко протянул вампир, разглядывая ее как диковинку. — J’aimerais savoir pourquoi tu mens. (Хотел бы я знать о чем вы лжете)

— Je ne parle pas français (Я не говорю по-французски), — использовала Кира методику, которая уже выручала ее.

По улыбке поняла, что он ни на секунду ей не поверил, но тут положение спас полицейский-колобок, вручивший ей планшетку с бланком жалобы.

Мысль о необходимости пойти в магазин и купить новую куртку вызывала смех сквозь слезы. Кира даже рассматривала вариант купить сразу пять, чтобы составить набор курток “неделька”, на случай очередной встречи с антивампирскими активистами.

Акция у Арт-Института получила широкое освещение. О ней рассказали в прессе и на местном TV. Новостные порталы Чикаго и Иллинойского отделения Ассоциации наперебой сообщали читателю десятки подробностей эпизода, занявшего две минуты. Кира подозревала, что такой ажиотаж подогревался искусственно. Центральным бенефициаром истории был, разумеется, Доминик. Тереза Вайс, его рупор вампирской пропаганды и автор самой бойкой заметки, помимо блога вела новостную колонку в электронной версии “Чикаго Трибьюн” и два раздела во “Фреш Фенгс Ньюс”, где соловьем заливалась о важности борьбы с расизмом. Из ее статей следовало, что протесты — это, конечно, неотъемлемое гражданское право, но только до тех пор, пока не носят агрессивный характер. Облить краской представителя вампиров штата — действие, подходящее под понятие “агрессивно”. Тот факт, что вместе с ним залп красного акрила получили пять случайных человек, Тереза умело выносила за скобки, создавая впечатление чуть ли не целенаправленной акции против вампирских членов общества.

Под обличающей статьей, в которой походя досталось строительным магазинам, продающим краску кому попало, развернулось скандальное обсуждение темы с представителями Общества последователей доктора Ван Хельсинга. Стороны обвиняли друг друга в нарушении конституционных прав и свобод, постепенно переходя на личности и оскорбления. По пути до торгового центра Кира успела узнать, что самым страшным грехом фанаты Стокера считают способность вампиров иметь потомство. Отрезвляющий факт, что несмотря на заметную разницу в свойствах организма, размножение происходит банальным половым путем, в глазах последователей веса не имел. Увлеченная чтением, Кира несколько раз обновляла ветку комментариев. Вампиров клемили бесовскими отродьями, оскверняющими наивных женщин, и подсаживающими в животы демонов. Многочисленные дети смешанных союзов, бегающие по миру обычными человеческими подростками, во внимание не принимались. Она прикинула количество “демонов” на популяцию в США, где за последний год инициировали больше, чем во всей Болгарии, и вздохнула. Едва ли все эти дети обладали такой крепкой психикой, как Эмма Мэтисон, и были способны отнестись к буллингу с юмором.

Вампиры размножались тем же путем, что и люди, за одним маленьким исключением — у мужчин это получалось лучше. Как-то Арина пыталась объяснить ей сложную биологическую загвоздку с поддержанием нужного уровня всего в женском вампирском организме на протяжении длительного срока беременности, но медицинские термины в кириной голове не задерживались. Она сделала для себя вывод, что подогревать мужские яйца в течение сорока дней проще, чем всю женщину в течение девяти месяцев, и постаралась вопрос закрыть. Арина заметно расстраивалась из-за невозможности завести свежих детей, муссировать грустные темы не хотелось и Кира сводила на нет все попытки обсудить размножение, как вампирское, так и собственное. В конце концов подруга отстала, хоть и довольно долго дулась.

Выходя из метро, Кира машинально проверила наличие хвоста и удивилась, его не обнаружив. Соскоблив с пыльных антресолей своего богатого внутреннего мира сочувствие, она некоторое время