Наваждение - Елена Ласкарева

— Кто..? По какому праву..? Кто вам дал..?

В ответ он получил крепкий удар в зубы.

— Кто хозяин?

— Я, — сказал Славка.

— А это кто? Зачем собрались?

— День рождения… — промямлил он. — Вот у нее. — И указал на Катю.

«— Наркотики! — кричит верзила в пятнистой форме. — Где героин? Синцов, собаку!

А я не могу понять, что происходит… Наверное, здесь снимают кино…

Движения у всех замедленные, словно при съемке рапидом, жесты летящие…

Крепкие парни в кованых ботинках исполняют сложные балетные па. Надо же, такие плотные, а летают, точно пушинки, легко преодолевая земное притяжение…

Вот один из них скользит ладонями по телу Марухи, а она плавно извивается и приседает. Я видела такой танец в эротическом фильме…

А еще один медленно вскидывает руку, подносит ее к носу Славки, едва касается, и из-под его пальцев разлетаются в стороны красные капли… А Славка замирает над полом в воздухе, откинувшись назад, а потом планирует к стене…

У Чики смешно искажается лицо — верхняя губа дрожит, а глаза смотрят в разные стороны… Кажется, он боится? Но чего?

А мне ничто не страшно. Меня крепко держит Дима. Я чувствую сзади тепло его объятий. Мы оба рядышком смотрим этот странный фильм…

Вон как забавно поплыл по воздуху Владик, смешно суча болтающимися ногами… Его легко поднял за шиворот рыжий амбал…

А девчонок обнюхивает огромная черная собака. У нее длинный красный язык и грустные глаза.

Девчонки визжат, но тоже странно — их визг доносится до меня, словно сквозь толщу воды, он вибрирует и делится на звуковые составляющие:

— И…и…е…й…а…й…

Чика приближает свое лицо к нам, вернее, к Диме, потому что смотрит он поверх моей головы. Его губы на уровне моих глаз.

Они медленно приоткрываются и цедят глухо, едва слышно, звук за звуком:

— Е-с-т-ь?

— Да…

— С-б-р-о-с-ь…

— Куда? Собака…

— В-с-е-м х-а-н-а…

Голос у Чики вибрирует, словно проходит через трубу. А у Димы — мелкая дрожь колокольчика.

Я потом попробую сыграть эти фразы. Они так музыкальны…

До-си-фа-до…

Димины руки шарят за моей спиной. Он что-то ищет. Передвигает меня за плечи, прикрываясь мной от «пятнистых».

Я хочу повернуться, спросить, что он потерял, но его пальцы цепко впиваются мне в руку, так что пошевелиться невозможно…

Да… я тоже прижмусь к тебе, милый… Крепче…

У меня на локте болтается открытая сумочка, а в нее из Димкиных пальцев медленно летит белый бумажный пакетик… такой маленький, как аптечный порошок…»

…Собака заскулила и сделала стойку на Катю.

— Хорошая собачка… — прошепелявила Катя заплетающимся языком и протянула руку. — Я люблю собачек…

Собака угрожающе зарычала и предупреждающе щелкнула зубами рядом с Катиной рукой.

— А еще друг человека… — укоризненно вздохнула девушка.

— Синцов, обыщи! — велел злой крепыш.

Один из «пятнистых» рванул у Кати сумочку, вытряхнул на пол содержимое и двумя пальцами поднял бумажный пакетик.

Собака с рычанием бросилась к пакетику и громко завыла, виляя хвостом.

— Молодец, справился… — неожиданно ласково сказал крепыш псу.

«Зачем вы меня толкаете? Куда ведете?

Не нужно мне пальто, я еще никуда не собираюсь уходить!

Куда мне идти? Это мой дом. Мы здесь живем с Димой… и со всеми…

Дима! Ну что ты молчишь?! Скажи им! Пусть они меня оставят!

Да не трогайте вы меня! Не надо тащить волоком!.. Ну вот… теперь сапог с ноги соскочил…

Эй, там холодно без сапог!

Почему все остаются, а я ухожу? Разве я гость?

Постойте… Ну да! Это у меня день рождения! Мне двадцать лет! Поздравляете?

Спасибо, я тронута… Но именинницу нельзя уводить, пока гости не разошлись! Так не принято…

И нечестно! Почему они останутся праздновать, а меня — на улицу… И в эту вонючую машину… Здесь холодное железо…

Эй, откройте! Выпустите меня!!!

Вы ошиблись!!! Вы с кем-то меня перепутали!

Ведь у меня сегодня день рождения!»

— Криницына Екатерина Степановна?

— Да… я.

— Проживаете в Москве без прописки. Нарушаете паспортный режим.

— Понимаете… я поступала в институт…

— Понимаю.

Следователь бросал слова сухо и скупо и, кажется, ничего не хотел понимать, кроме одного.

— Это принадлежит вам?

— Нет.

Катя говорила правду. Этот героин в пакетике не ее. Такого никогда не было, чтобы ей давали порошок, — только укол уже разведенного препарата. А тем, что подарил ей Чика, она сразу угостила всех.

— Не морочь голову, — взорвался следователь. — Это твой портсигар?

— Да.

— Вот акт экспертизы. Внутренний смыв показал наличие крупиц героина. Кто принес порошок? Кто тебе его дал? Отвечай!

— Извините… — пролепетала Катя. — Я себя плохо чувствую… Я, наверное, простудилась…

— Простудилась! — насмешливо скривил рот следователь. — Это у тебя ломка, детка. Обычное дело. И ты будешь утверждать, что никогда героина в глаза не видела?

— Да…

— А это что? — Он перегнулся через стол и двумя пальцами приподнял ее рукав. — Синяки. Может, ударилась?

Катя опустила голову и тихо заплакала:

— Мне плохо… голова болит… правда.

— Охотно верю. Дать анальгинчик?

— Да!

— Ответь, где брала наркотики? Кто поставщик? Кому сбывала?

— Никому… честно…

— Никому?

— Никому…

— Только себе?

— Только себе, — кивнула Катя. — Ой!

— Отвечай, где брала?! — заорал следователь. — На ваш притон не одна уже наводка есть!

— Я… не знаю… там много людей приходит… — пролепетала Катя первое, что пришло в голову.

— Хватит дуру корчить! — Он стукнул ладонью по столу так, что Катя вздрогнула. — Ты хоть понимаешь, что тебе светит? Или совсем идиотка?

— Понимаю… — обреченно вздохнула она. — Я больше не буду…

— Ты думаешь, что дашь мне честное пионерское и мы тебя отпустим? — саркастически хохотнул следователь. — Тебе, Криницына, статья светит. А по статье вполне определенный срок.