Однажды в Америке - Гарри Грей

Косой не смог найти место для парковки на Бродвее. Мы оставили «кадди» за углом и вернулись назад пешком. Мы поднялись на лифте в офис, который занимал целый этаж.

Макси подошел к симпатичном секретарше. Он назвал наши имена и сказал:

— Нам нужно к главному.

Она взяла трубку и улыбнулась каждому кокетливой улыбкой, как будто хотела сказать: «Это все, что я могу вам дать, мальчики. Только улыбку. Так пользуйтесь ею на здоровье».

Она что-то негромко спросила в телефон. Потом повернулась к нам и сказала:

— Можете идти. Думаю, вы знаете дорогу. — Секретарша снова улыбнулась своей красивой улыбкой.

Я сказал:

— Не надо. От этого нам только хуже.

Она выгнула брови и улыбнулась еще красивей.

Косой вздохнул:

— Для такой и сотни не жалко.

— У тебя всегда практические мысли, — заметил я.

Косой ответил:

— Нет, скорее постельные.

Мы прошли через зал, обменявшись приветствиями и пожимая руки сидевшим за столами мужчинам. Весь остальной штат офиса был мужской. Помещение гудело голосами множества людей, занятых большим бизнесом.

Макси постучал в тяжелую дубовую дверь. Изнутри послышался доброжелательный голос:

— Входите, ребята.

Из-за стола поднялся человек среднего роста и телосложения. Раньше, пока я не узнал его поближе, все в нем казалось мне средним. Потом я обратил внимание на то, как он одевается. Не знаю почему, но его костюм всегда выглядел так, что ему позавидовал бы сам Адольф Менджу, который разбирался в одежде лучше всех на свете.

У него было умное и привлекательное лицо. Этот человек являлся мозговым центром империи Босса и всего Синдиката. Создание криминального союза было его идеей. Очень мало кто знал, что во многих делах и предприятиях он являлся равноправным партнером Босса. Его всегда отличала скромность. Он держался в тени. Он воплощал в себе власть, стоявшую позади трона. Много лет назад он был одним из партнеров в большой брокерской фирме на Уолл-стрит.

— Как дела, Макси? — приветливо спросил Дэнди Фил. — Как поживаешь, Лапша? — Он по очереди пожимал нам руки. — Рад тебя видеть, Патси. А, это мой друг Хайми! — Фил говорил быстро и резко, но в то же время дружелюбно. — Фрэнк поручил вам разобраться с казино в Джерси?

— Да. Он предоставил нам все полномочия, — ответил я.

— Вот и хорошо. Замечательно. — Фил улыбнулся. — Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится или если случится что-то непредвиденное.

Макси кивнул:

— Конечно.

Фил продолжал:

— Разумеется, мы могли бы сразу прибегнуть к экстренным мерам, но вы знаете мою точку зрения: следует избегать насилия до тех пор, пока это возможно. Оно годится только в качестве последнего средства.

Я сказал:

— Мы прекрасно знаем, как вы с Фрэнком смотрите на эти вещи.

Дэнди Фил вернулся к столу и открыл ящик. Он достал оттуда длинный толстый белый конверт. Небрежным жестом бросил его на стол:

— Полагаю, вы знаете, что это такое. Небольшой знак внимания, выражение признательности за ваши услуги.

Фил пожал нам руки с видом занятого человека, вежливо выпроваживающего посетителей. Он шел с нами до двери.

— Держите со мной связь, ребята. До встречи, парни. Удачи вам.

Мы сказали:

— Пока, Фил.

Когда мы проходили мимо приемной, секретарша подняла голову от журнала мод, очаровательно улыбнулась и сказала:

— Счастливо, мальчики.

Мы послали ей воздушные поцелуи; она ответила нам тем же, прижав кончики пальцев к губам.

— Фил совсем не похож на Фрэнка, правда, Лапша? — произнес Макси.

— Правда. Он отлично составляет планы. А Фрэнк их исполняет.

Мы ехали по улицам в «кадиллаке». Косой сидел за рулем, Патси рядом с ним, а мы с Максом на задних сиденьях. Косой притормозил.

— Какая следующая остановка? — спросил он.

— Гараж, — ответил Макс.

Он вынул из кармана конверт и вскрыл его.

Косой сказал:

— Эй, Макс, не тяни за душу. Сколько там?

Макси заглянул в конверт и произнес серьезным тоном:

— Что бы вы думали?

Косой беспокойно обернулся:

— Что?

— Здесь лежит бумажка с уведомлением, что в наших услугах больше не нуждаются.

Мы все расхохотались, увидев вытянувшееся лицо Косого. Он пробормотал:

— Вот ублюдок, вечно у тебя шуточки.

— Но ты сам на них напрашиваешься, — улыбнулся Макси, пересчитывая деньги.

Деньги он считал быстро, держа их в одной руке и двигая пальцами с ловкостью банковского кассира.

— Зарплата за тридцать недель. — Макс закончил подсчеты. Он с удовлетворением кивнул. — Шестьдесят штук, совсем неплохо. По пятнадцать на брата.

Косой расплылся в счастливой улыбке:

— В этом году Санта-Клаус пришел рано.

Макс разделил деньги на четыре пачки, взял одну и слегка стукнул ею Хайми по голове:

— Это тебе, дружище Косой. Купи себе русскую шарлотку.

Косой взял деньги и спрятал их в карман, сказав: «Счастливого Рождества».

Макси с улыбкой протянул Патси его пачку. Тот поцеловал ее и тоже положил в карман со словами: «С Новым годом».

Макси протянул мне деньги:

— А это тебе, Лапша. Купи себе батончик «Херши».

— С поджаренным миндалем? — улыбнулся я.

Косой съехал под уклон в гараж. Мы вышли из машины.

Макси сказал:

— Косой, надень рабочую одежду, а то запачкаешь костюм, когда полезешь под машину. Снимайте обмундирование, ребята.

Последняя фраза относилась ко мне и Патси. Мы последовали примеру Макса. Мы сняли пиджаки и отстегнули подмышечные кобуры. Макси взял их в одну связку и закатал в холщовый мешок.

— Отлично, Косой, давай сюда ящик… нет, погодите. — Он повернулся ко мне. — Слушай, Лапша, если в Джерси нас остановят копы, как это иногда случается, — в его тоне прозвучала легкая насмешка, — и задумают нас обыскать, ты не думаешь, что будет не совсем удобно, когда они найдут у тебя тесак с шестидюймовым лезвием? Что ты им скажешь? Что ты хирург, а это твой инструмент? — Макс засмеялся.

— Я совсем забыл про него, — объяснил я, отдавая нож Косому. — Могу поспорить, что и ты, Макс, забыл про маленькую пушку в рукаве.

— Ты прав, Лапша. Это может показаться странным, но я постоянно знаю о ее присутствии, в то же время до меня как-то не доходит, что я ее ношу. Без нее я чувствую себя беззащитным. — Он засучил правый рукав, отстегнул пружину и протянул пистолет Косому. — Наверное, и ты так чувствуешь себя без своего ножа, верно, Лапша?