Год Людоеда: Детская тема - Петр Кожевников

— Да и я к тому же, пожалуй, пришёл, — Стас искренне обрадовался и протянул к собеседнице руки ладонями вверх, будто предлагал сыграть в «пятнашки». — Ты чувствуешь, как всё изменилось? Все события происходят с невероятной скоростью, а время просто утекает сквозь пальцы. Такого раньше, мне кажется, не было. Я думаю, это тоже свидетельствует о приближении чего-то апокалипсического. Заметь, Сонь, какой-нибудь мерзавец что-то совершит и вскоре — всё, нет его. Вот ведь как возмездие стало быстро приходить! Я, честно говоря, тоже жду Страшного суда, только чересчур грешен, чувствую — достанется мне по полной программе. Я самому себе всегда повторяю: те испытания, которым ты подвергаешься, ты заслужил! Помнишь, мы по истории проходили про чудаков, которые ходили по Европе и хлестали себя почём зря. Да и наши такие же были: обузу всякую на себе таскали, не пили, не ели, то есть сами себя постоянно наказывали. Я эту систему сравниваю со Страховым или Пенсионным фондами: начал ты над собой измываться, значит, открыл счёт на своё имя и на нём деньги на чёрный день копишь. Правда ведь, почти то же самое получается: когда в полнейшей нужде существуешь, себя, как врага народа, истязаешь, то получается, что и грешить некогда. Зато если что с тобой и случится, то ты уж таких лишений натерпелся, что после них, как говорится, и сам чёрт уже не страшен. Я, Сонь, может, в ересь впадаю, но что делать, нас в своё время слову Божью не обучали, а сейчас столько дел каждый день наваливается, что, по сути, на самом главном-то и не сосредоточиться.

— Я, Стасик, столь серьёзно не рассуждаю — всё же баба, а не философ, — Морошкина вмяла окурок в морскую раковину, используемую в кабинете инспекции по делам несовершеннолетних в качестве пепельницы, после чего вдруг состроила заговорщическую гримасу, не раз подсмотренную ею у своих подопечных. — Выпить хочешь?

— Давай! Я сейчас сбегаю. У нас ведь нынче с этим делом никаких проблем — спаивают народ всеми способами, — Весовой вскочил, приосанился и стал похлопывать себя по карманам. — А ты что будешь? Я за последние годы, пока из армии не уволился, где нам денег не платили, какой только дряни не употреблял, так что сейчас и не знаю, что в порядочном обществе пьют.

Услышав признание Весового, Софья невольно рассмеялась его мальчишески растерянному виду.

— Нет, Стасик, ходить никуда не надо, — Морошкина распахнула дверцу стола, наклонилась и извлекла початую бутылку, на дне которой плавно колыхались лимонные, кожурки. — В качестве не сомневайся. Это я сама настаивала. Состав: медицинский спирт, лимон, сахар, вода. Извини, что не целая. Мы тут иногда что-то отмечаем, а пьяницы-то из нас не очень сильные, вот и остаётся. А закусить — вот у меня бутерброд с колбасой от обеда остался, думаю, нам хватит. Ну что, готов?

— Да я что, Сонь, давай. У меня, кстати, бутылка кваса с собой есть. Я всю эту западную отраву не употребляю. Так что и запивка имеется. Я сегодня, когда квас покупал, продавщицу похвалил: как, мол, она виртуозно считает. А она мне и отвечает: я ведь, знаете, математический факультет закончила. Во куда людей загнали! В ларьки вместо НИИ и академии! А слова-то какие звучали: перестройка, демократизация, гласность, реформы! Десять лет прошло, и слова умерли: говоришь, а они, оказывается, ничего не значат. Короче, обесценились, как рубль: эдакая инфляция языка, — Весовой принял от Морошкиной бутылку и две рюмки. Пока Соня делила бутерброд, Стас наполнил посуду и шумно вздохнул. — Морошка, я хочу выпить за тебя, за прекрасную, добрую, умную женщину, способную к тому же на настоящую, истинно мужскую дружбу!

— Спасибо, Стасик, — Соня затаила дыхание, зажмурила глаза и выпила. Стас сделал это чуть позже и медленнее. Морошкина закурила и включила миниатюрный приёмник. Пространство заполнили звуки, похожие на шум работающего электронасоса. Соня покрутила ручку настройки и, услышав русскую песню, прибавила громкость. — Я теперь только наше могу слушать, да и то не всё. Знаешь, я эти повторения одних и тех же слов и звуков не понимаю. Может быть, возраст?

— И правильно делаешь, Морошка. А я эту белиберду почти каждый день вынужден терпеть да на чуму всякую смотреть, — Стас вслушался в мелодию, которая последние полгода часто звучала в эфире. Соня задумалась и даже прикрыла веки. Весовой решил не отвлекать Морошкину, и они молча стали слушать хрипловатый мальчишеский голос, исполнявший полюбившуюся обоим одноклассникам песню «Ревность»:

— А чем ты живёшь, Стасик? — вернулась Морошкина к прерванной беседе. — Помню, ты на гитаре играл, пел немного. Или я ошибаюсь?

— Так точно, Сонь, — с энтузиазмом отозвался Весовой. — Да теперь разве до гитары? Старые боевые друзья рекомендовали меня в одну частную охранную структуру. «Эгида-плюс» называется. Ты, может, по своим каналам о ней слышала?

— Да, это знаменитая фирма, — Морошкина одобрительно кивнула и жестом предложила другу наполнить опустевшие рюмки.

— Там таких, как я, стариков не берут, но по блату, как в былые времена, взяли, — Весовой одновременно с рассказом исполнял просьбу одноклассницы и, разлив остатки спиртного, поднял свою рюмку. — Сонь, я хочу выпить за наших детей. Всё-таки им подымать Россию, дай Бог им силы и справедливости! За них!

Друзья выпили и на какое-то время углубились в свои мысли: Соня при этом машинально разбирала на столе бумаги, а Стас изучал отпавшую от полиэтиленовой бутылки квасную этикетку.

— Ты, Стасик, не подумай, что я тут частенько «принимаю за воротник», — Соня улыбнулась и закурила очередную сигарету. — Я тут до самой последней крайности изматываюсь, так что порой это единственное средство смыть с себя всю ту грязь, которая за день на сердце осядет.

— Да я-то, Сонь, всё понимаю, — Весовой поспешно согласился, торопясь поведать свою историю. — По первости меня поставили охранять косметический салон. Ну а кто его нынче посещает: проститутки да стриптизёрши — одним словом, не общество, а сплошная группа риска. Короче, отстоял я там месяца четыре. Вдруг вызывают меня в офис, да не к кому-нибудь, а к самому генеральному директору и главному учредителю фирмы «Эгида-плюс» Сергею Петровичу Плещееву. Он хоть и бывший милиционер, прости, Морошка, а мужик заслуженный и уважения от меня, как от кадрового офицера, вполне достоин. Плещеев этот, насколько я разобрался, пытается наш город от всякой шушеры избавить. А что мне в нём особенно симпатично, так это отсутствие шкурных интересов. Да, он, конечно, состоятельный человек, но не людоед, как большинство теперешних хозяев всех этих ЗАО, ООО, ИЧП и прочих литер. Есть у него один нюанс — к женскому полу с особым энтузиазмом относится. Но это, как говорится, лучшее из худшего. Во всяком случае, никто на него в обиде не остаётся: ту секретаршей пристроит, этой садоводство приобретёт, а кому-то даже и квартиру. А в отношении наживы на людских бедах — нет, он не такой. Правда, если ему ловкий торгаш или другой аферист подвернётся, так он ему по полной программе начислит за все виды охранно-детективных услуг. Таких он не жалеет. А если кто близкого человека разыскивает или кого ни за что ни про что обидели, да ещё угрожают да шантажируют, — тут Сергей Палыч на любого зверя отважится выйти, но справедливости добьётся. А кстати, Сонь, вы же из одной системы — может, ты его знаешь или чего слышала?