Соль и шторм - Кендалл Калпер

– Она пыталась! Пыталась! – крикнул Билли Мэси, тот самый торговец канатами, который пожелал мне удачи в побеге, но громкие крики заглушили его, многочисленные плечи и локти оттеснили назад. Я видела, как взметнулась чья-то рука и Мэси упал, а когда поднялся, из его носа струилась кровь.

От страха меня прошиб холодный пот. Я все крепче вжималась в стену. Вот бы сквозь нее просочиться! Но теперь я не смела даже сдвинуться с места, боясь привлечь внимание толпы. Я слышала, как горожане спрашивали друг у друга, где меня можно найти. Затем один из местных моряков вскочил на ящики и схватил Тэйна за грудки.

– Ты ведь знаешь, где она? – в его голосе звучала угроза. – А ну говори!

Он толкнул Тэйна, оба потеряли равновесие и покатились вниз.

Кровь застыла у меня в жилах. На миг я замерла, оцепенев от ужаса, а затем ринулась вперед, подгоняемая страхом, любовью, отчаянием. Отбросила капюшон и, продираясь сквозь толпу, закричала что есть мочи:

– Я здесь! Здесь!

В первый момент все потрясенно замерли. Затем люди расступились и повернулись мне. В их глазах читались гнев и скорбь, боль и жажда мести.

А затем, словно плотина прорвалась: ко мне потянулись сотни рук, ногти и зубы были готовы рвать меня на части, свирепо и яростно, и новая волна страха затопила меня: неужели я умру, растерзанная островитянами в клочья.

Уильям Блисс спрыгнул с ящиков в толпу и, обхватив меня руками, потянул к краю пристани. Но это не слишком помогло – удары сыпались со всех сторон, многим удалось стукнуть меня побольнее или вцепиться ногтями в кожу, оставив на щеках и руках кровавые следы. Плащ съехал на бок, сбился на шее, и я почти задыхалась, но чьи-то руки сорвали его, и дождевик исчез в толпе. Еще одна рука – судя по довольному визгу, женская – выдрала у меня клок длинных волос.

Уильям Блисс рывком поставил меня на ящики, лицом к людям. Я была совсем одна на этой самодельной сцене, и каждый мог меня видеть, изливать свою злобу и проклинать, потрясая кулаками. Я дрожала перед ними, как кролик перед стаей волков.

Хотелось крикнуть, что они знают меня, ведь я – Эвери! Та самая Эвери, которую они приветствовали каждое утро и которая толковала их сны. Та самая Эвери, которая помнит их лица с детства, которая выросла рядом с ними, играла и смеялась с их детьми. Которая знает, что Бетти Шелли потеряла ребенка прошлой весной, что Генри Снайдер обожает моллюсков на завтрак, а Эмили Уэллс никак не решится заговорить с парнем, который ей нравится. Я – та самая Эвери Роу, что выучила наизусть каждый поворот Мэйн-стрит и все закоулки в доках и которой с детства знаком приторный запах перетопленной ворвани. Я – Эвери, которая славится колючим характером и постоянными ссорами с матерью, которая любила свой остров и его жителей и всегда хотела стать их ведьмой. Но так же, как в один прекрасный день местные в одночасье забыли про Дженни Роу, девушку с блестящими глазами и веселым смехом, и стали видеть в ней только ведьму, так и теперь, одержимые ненавистью, они считали меня причиной всех своих бед.

Не в силах больше смотреть на них, я попыталась отыскать взглядом хоть чье-то доброе лицо. Лицо того, кто любит меня. И нашла Тэйна. Поначалу он недоуменно хлопал глазами, глядя на меня с каким-то беспомощным смущением. И только потом, кажется, заметил, как грозно ревет толпа, источая жгучую злобу. Я ждала от него улыбки, обнадеживающего взгляда, поддержки, но его лицо вдруг потемнело, теплые янтарные глаза стали черными и холодными, и медленно, очень медленно его губы изогнулись в усмешке. От потрясения меня вновь охватила дрожь.

– Эвери Роу! – воскликнул Уильям Блисс, влезая на ящики рядом со мной и поворачиваясь лицом к толпе. – Что ты можешь сказать о смерти своей бабушки?

Оторвав взгляд от Тэйна, я повернулась к толпе. Хотелось прокашляться, но вместо этого вышел сдавленный хрип:

– Это правда…

– И что это значит? Все заклинания теперь бесполезны?

– Да. – Я сглотнула. – От них больше никакого толку.

Взгляд Уильяма Блисса стал пронзительным и острым.

– Можешь ли ты обещать, что магия Роу будет защищать остров по-прежнему?

Я затрепетала.

– Не могу…

– Почему? – Уильям Блисс старался перекричать гневные возгласы. – Ведь мы все не раз слышали, что ты займешь место бабушки.

Глубокий вдох… Мне на миг показалось, что задыхаюсь, и я стала жадно глотать воздух, в ужасе переводя взгляд с одного лица на другое.

– Я не умею колдовать, я не ведьма.

Толпа вскипела.

– Все ты врешь! – закричали мне.

– Мы знаем, что это неправда! – поддержал их вопли Уильям Блисс. – Ты умеешь толковать сны и вот уже несколько лет это делаешь!

Из последних сил я потрясла головой и выдавила:

– Толковать сны – совсем другое. Я не умею накладывать заклинания и не владею магией.

– Она обрушила крышу в доме пастора! – вклинилась откуда-то снизу Люси. – Разорвала ее напополам!

– Я не могу, не смогу… – дыхание сбилось, голова шла кругом. – Это было всего один раз!

Уильям Блисс схватил меня за плечи и силой повернул к себе, заставляя смотреть в его холодное лицо.

– Твоя семья с ее колдовством в ответе за смерть тридцати двух парней, – он говорил тихо, почти шепотом, но я знала, что в толпе слышат каждое слово. – И вероятно, число смертей будет только расти – теперь, когда магия перестала действовать. Твоя бабушка мертва, мать сбежала. Ты единственная из Роу осталась на острове и только ты можешь спасти наших моряков. Если откажешься помочь, гибель команды «Орлиного крыла», как и все будущие смерти, ляжет на твою совесть. И мы заставим тебя ответить! Да, тебя, Эвери Роу, если ты не сделаешь то, что обещала твоя семья! Так ты исправишь ошибку бабушки, будешь помогать острову?

На секунду я сомкнула веки. В этот миг мне вспомнилось, сколько раз я мечтала о том дне, когда народ острова обратится ко мне за помощью, как к своей спасительнице. Но этому не суждено было сбыться. Я открыла глаза, оглядела толпу и, собрав все силы, произнесла четко и твердо:

– Не могу.

Люди рванулись в мою сторону, но меня заслонял Уильям Блисс. Сквозь рев разъяренных островитян я различила, что он зовет шерифа. Свет фонарей выхватил краснолицего толстяка, шефа захудалого местного полицейского управления. Он пробирался сквозь толпу, вытянув над головой руку, в которой болтались тяжелые железные наручники. Он подошел ко мне, намереваясь сковать мои запястья, как вдруг его остановил голос из толпы. Это Тэйн, мой прекрасный Тэйн шагнул вперед, и толпа, словно колосья пшеницы, разделилась перед ним, освобождая путь.

– Не вмешивайся, ради бога! – прошептала я, хотя он стоял слишком далеко, чтобы услышать меня. – Пожалуйста, уходи!

Я знала, что он хочет спасти меня, что попытается сделать что-нибудь отчаянное, знала и была уверена, но… лишь до того момента, пока Тэйн не повернулся ко мне лицом. То, что я увидела, было хуже пощечины. Куда пропал тот мальчик, которого я полюбила? Поздно, слишком поздно! Я не смогла спасти его от проклятья, которое изменило его, убило в нем все хорошее и породило чудовище с яростным взглядом и жестокой ухмылкой на губах. Он встал перед толпой и начал говорить так властно и уверенно, что никто и не подумал оспорить его слова: