В тебе моя душа - Татьяна Ма

жизни. А последний месяц вместе вообще был сказочным. Джейк звонил каждый день, но из-за большой разницы во времени, было трудно следовать одному ритму.

Надя боялась думать о будущем. В мае она закончит своё обучение в Китае. Получит диплом. Её виза в конце июня подойдёт к концу, а это значит, что придётся возвращаться в Россию. Что будет с ней и Джейком? С их отношениями? Она не то, чтобы не верила в любовь на расстоянии… Да нет, черт возьми! Она в неё не верила. История с Борисом тому доказательство. Вернись она в Россию, сколько ещё они с Джейком смогут продержаться за эти отношения? Месяц? Полгода? Год? Да и к чему такие отношения приведут, она не знала. Скорее всего, ни к чему. А какие ещё у них были возможности? Попытаться найти работу в Китае, чтобы быть поближе к Джейку? Он как-то заикнулся, что мог бы устроить её к себе на работу в шанхайский отель. Менеджер со знанием стольких иностранных языков, с отличным китайским им был нужен. Но такое предложение, хоть и решало многие их проблемы, в то же время было источником проблем новых. Во-первых, работать под началом Джейка ей не хотелось, ведь тогда их рабочие отношения наверняка будут влиять на отношения личные. Стоит ей совершить какую-то ошибку, допустить оплошность, и Джейку придётся либо смотреть на это сквозь пальцы, боясь обидеть ее, либо отчитать её. А если он устроит разнос на работе, она не сможет потом, когда они останутся вдвоём, вести себя, как ни в чем не бывало. Она будет обижена. Уж Надя себя знала. И даже если эти проблемы окажутся преодолимыми, оставалась ещё одна более серьёзная. Мань Синмей. Бизнесом владела она. Вряд ли мать Джейка позволит какой-то «иностранной шлюшке», как та с презрением назвала Надю, работать бок о бок с её сыном. Поэтому работать с Джейком в его отеле было идеей во всех смыслах плохой.

Была, конечно, и другая возможность. Джейк мог сделать ей предложение. Однако эта мысль вызывала у Нади смех. Во-первых, их отношения были ещё слишком молодыми, чтобы задумываться о браке. Во-вторых, она не знала, как отреагирует, сделай Джейк ей предложение сегодня. Надя была слишком рациональной, слишком приземлённой, как говорила Лора, лишенной романтических иллюзий. Она не умела смотреть на мир сквозь розовые очки, не умела совершать необдуманных поступков, живя прямо здесь и сейчас, а потом хоть трава не расти. Наде всегда нужно было знать, куда она движется, иметь хотя бы черновой план будущего. Вот в чем была загвоздка их с Джейком отношений. Она погрузилась в них, как в омут, с головой, не имея ни малейшего представления, что будет дальше. Надя начала осознавать это только сейчас, когда Джейк уехал в Италию, а у неё появилось время все хорошенько обдумать. Нет, она не собиралась принимать каких-то кардинальных решений. Она слишком любила Джейка для этого, если вообще можно любить слишком. До конца июня было ещё пять месяцев. Пять месяцев, в которые они будут вместе. А дальше? А дальше жизнь всё расставит по своим местам. Надя же будет просто жить. И любить.

Глава 33

Расставлять все по своим местам будет не жизнь, а она, Мань Синмей. Если Джейк думал, что мать пустит все на самотёк, то он глубоко заблуждался. Может, она и дала слабину там, на его кухне, расплакавшись, как какая-то девчонка, но всё это было забыто и похоронено. Она снова была той Мань Синмей, которую все знали и боялись, кого все вокруг, даже собственный сын, величали ледяным демоном.

Мань Синмей не любила Праздник Весны, ведь это был день семейный, а с ее семьей были большие проблемы. Мужа она давно выгнала, сын тоже отбился от рук. Что же до ее родителей, братьев и сестёр, о них она давным-давно забыла. Нет, конечно, не забыла. Именно в Новый год, когда другие семьи собирались вместе, лепили пельмени, накрывали стол, ели и выпивали, именно в эти дни Мань Синмей нет-нет да вспоминала своё детство и юность. Она была третьей дочерью в бедной крестьянской семье. Испокон веков в Китае каждая семья мечтала родить сына — наследника рода. Ведь сын — это гордость, продолжатель семейных традиций, помощник в поле и в домашнем хозяйстве. Это не просто ещё одна пара крепких крестьянских рук. Сын женится, приведёт в дом невестку, которая нарожает детей, а значит в семье будет прибавляться работников. А дочь? Кому нужна была дочь? Может, в стряпне да и в работе на поле она пригодится, но, как не крути, это лишний рот. К тому же дочь вырастет, выйдет замуж и уйдёт в дом мужа, чтобы уже там прислуживать, работать, продолжать род мужа. Из глубокой древности тянула корни традиция рожать сыновей, чем больше, тем лучше. Сегодня, когда мир уже почти двадцать лет живет в 21 веке, эти пережитки старины уходят в небытие, однако нет-нет да все ещё и теперь вскидывают голову. А в пору юности Мань Синмей, родившейся в конце шестидесятых, в деревушке, где люди жили точно так, как они это делали и сотню, и две сотни лет назад, дочери считались никому не нужной обузой. Каждый крестьянин мечтал о сыне. В некоторых семьях доходило вплоть до того, что новорожденных девочек просто-напросто выбрасывали в канаву сразу после рождения, где они и умирали от голода и холода. Мань Синмей повезло. Отец её не выбросил, оставил жить, как и двух старших сестёр, но стоило ей войти в тот возраст, когда дети начинают ходить и понимать взрослых, как её сразу же начали нагружать различной работой. Мать же Мань Синмей продолжала рожать. После неё родилась ещё одна сестра, но прожив несколько суток, умерла. А потом в семье Маней появился первый сын, через год — второй. Отец и мать были счастливы, если эти люди вообще умели испытывать такое чувство, как счастье. Жизнь, однако, легче не становилась. Вечно недовольный отец побивал и жену, и дочерей, и сыновей. В школу детей он пускал с неохотой, особенно дочерей. Зачем им учиться, если женское дело рожать детей да служить мужчине? До пятнадцати лет Мань Синмей кое-как посещала школу, но так как учёба отвлекала детей от работы, отец запретил им учиться дальше. Мань Синмей впервые в жизни осмелилась открыто возразить отцу. Она хотела учиться, чтобы вырваться из бедности, в которой они прозябали. Сначала она просила отца, умоляла