Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов

Архитектура интерьера выглядела крайне просто: никакого украшения потолка, скромная бронзовая люстра на четыре лампы, простейший карниз, стены оклеенные тканью Невской бумагопрядильной мануфактуры и покрашенные в модный тогда темно-вишневый цвет, над окнами — золоченые карнизы простого рисунка с драпировками под цвет стен. Единственным украшением был невысокий камин серо-фиолетового коргонского порфира, сделанный на Колыванской шлифовальной фабрике, пожалованный С.Г. Строгонову в сентябре 1862 года и поставленный на южной стене между окнами. Позже для него изготовили герб графа из флорентийской мозаики.

Надо полагать, что 1862 год может быть принят за примерную дату окончания отделки всех новых апартаментов этого времени, запечатленных в альбоме Дж. Бианки по заказу графа П.С. Строгонова, то есть на парадном этаже трех апартаментов графа Сергея Григорьевича и трех комнат графини Татьяны Дмитриевны. Сопоставление деталей, в частности элементов карниза Большой гостиной и Большого кабинета графа, как будто бы указывают на одну руку, то есть М.А. Макарова, как я предположил выше. Впрочем, у Строгоновых работали и другие мастера. Так, в 1863 году их средний дом, сооруженный П.С. Садовниковым, надстроил архитектор К. Лоренцен для устройства ателье фотографа Андрея (Генриха) Ивановича Деньера (1820–1892), о чем будет подробно рассказано в следующей главе.

Северо-восточная часть Строгоновского дома стала своего рода штаб-квартирой «монархического лагеря» весной 1881 года, когда после убийства императора Александра II страна находилась на перепутье, выбирая между медленным движением к парламентаризму, к которому склонялся покойный император, и укреплением монархизма, в сторону которого его направляли граф Сергей Григорьевич и его высокопоставленный ученик К.П. Победоносцев. Сюда же приходил князь В.П. Мещерский, также имевший репутацию противника реформ. Сведения о событиях тех месяцев без упоминания, впрочем, залов, записал С.А. Строгонов, внук археолога, который всецело разделял мнение деда. Много лет спустя он получил своеобразное подтверждение своей правоты непосредственно в доме на Невском.

Суровый человек, вояка до мозга костей, отягощенный семейными проблемами (лишь часть их была обозначена выше), которые только усугубляли его суровость, — таковым выглядит граф Сергей Григорьевич во второй половине своей долгой жизни. Не разделявший или почти не разделявший художественных увлечений предков, он не пожалел средств для апартаментов жены сына, но для себя ограничился едва ли не спартанскими условиями жизни, как будто создав плацдарм на вражеской территории. Недальновидное и смиренное принятие положения своей ветви как второстепенной, уступающей богатым и знатным графам Строгоновым (которое остается на совести барона и лишь впоследствии графа Григория Александровича) повлекло соответствующее воспитание Сергея Григорьевича — он не получил хорошего образования и не сформировал широкого кругозора. И хотя при женитьбе он приобрел титул графа, ни он, ни его отец так и не поднялись по сути на следующую иерархическую ступень.

Два доходных дома Строгоновых — средний (Невский пр., 19, приобретен в 1821 г.) и малый (№ 23, 1838 г.) дали приют нескольким торговым «брендам», они, в свою очередь, принесли дополнительную известность своим арендодателям.

По мнению знатоков, из всех фотографов-портретистов России второй половины XIX века именно Генрих Деньер, получивший приют в среднем Строгоновском доме, более других в своих работах приблизился к Искусству. Между прочим он учился в Академии художеств, окончил ее в 1849 году с дипломом живописца. Очень скоро увлечение Г. Деньера новой техникой привело к тому, что в 1851 году в Петербургском Пассаже открылось «Дагерротипное заведение художника Деньера». Впрочем, название было не совсем точным, ибо непосредственно дагерротипией Генрих занимался мало. Он быстро освоил процесс мокроколлодионной фотографии.

На долю Деньера выпало решение очень трудной задачи — добиться признания светописи в кругу самых, казалось, непримиримых противников новоявленной соперницы классических искусств — своих товарищей и недавних учителей. Профессора Академии художеств резко отзывались о фотографии и не признавали ее даже в качестве подспорья для живописцев. Академик Ф.А. Бруни, например, отказывался даже позировать фотографам. Однако во многом именно благодаря усилиям Деньера отношение к новому искусству с годами стало меняться к лучшему, его ателье стали посещать живописцы и графики.

В методе дагеротипии использовалось серебро, которое относилось к числу дорогих металлов. К тому же время экспонирования было слишком продолжительным. В 1851 году англичанин Фредерик Скотт Арчер придумал покрывать стеклянные фотопластинки вначале коллодионной эмульсией, а затем — азотнокислым серебром. В результате оказалось возможным снимать подвижные объекты (сократив время экспозиции до нескольких секунд), а негатив стал «схватывать» больше деталей. Хотя пластинки нужно было обрабатывать в мокром состоянии и снимать вне лаборатории оказалось невозможно, открытие Арчера значительно удешевило процесс фотопечати, впервые сделав фотографирование широко доступным.

В 1863 году Генрих (Андрей) Деньер обосновался на адресу Невский пр., 19. Под карнизом дома со временем появилась вывеска на русском и французском языках «Г. Деньеръ. Фотографъ Их Императорских Величеств». Выше нее и над боковыми частями фасада среднего Строгоновского дома, который сменил классицистические «одежды» на историзм, Лоренцен устроил полуэтажи. Именно между ними расположился павильон Г. Деньера. Возможно, некоторое содействие появлению фотографа в строгоновских владениях оказал граф П.С. Строгонов, он принадлежал к еще немногочисленному в тот момент кругу аристократов-поклонников нового вида искусства (правда, правомочность такого определения еще предстояло доказать). В 1840-е годы граф заказал свой и жены портреты, исполненные в новой технике. В дальнейшем П.С. Строгонов весьма сблизился с другим фотомастером, выходцем из Швейцарии Джованни Бианки.

И. Крамской. Живописный портрет А.И. Деньера

Вероятно, дела Деньера в строгоновском доме шли успешно, ибо в следующем 1864 году тот же К. Лоренцен над боковыми помещениями 4-го полуэтажа возвел дополнительные павильоны. Существовало, правда, одно условие. Власти предписывали уничтожить надстройки и застройку 4-го этажа дома Строгоновых в случае ликвидации фотографического заведения. Кстати, Лоренцен работал и в доме светлейшей княгини Е.П. Салтыковой на Дворцовой набережной.

Павильоны бывшего ателье Деньера сохранялись до середины прошлого века. Давнее предписание власти относительно дома № 19 оказалось исполненным в 1951 году, когда бывший средний Строгоновский дом архитектор Г.И. Иванов перестроил в четырехэтажное здание с псевдоклассицистическим фасадом.

В 1865 году Деньер издал двенадцать «Альбомов фотографических портретов». Подписка принималась «в С.-Петербурге в фотографии Деньера, что на Невском проспекте, в доме графини Строгановой, против Большой Конюшенной».