Ковчег огня - Хлоя Пэйлов

Он так волнуется…

По какой-то необъяснимой причине это ее возбудило.

Склонив голову, она провела языком по соску Кэдмона. Покачнувшись, он простонал ее имя — от поставленного произношения не осталось и следа.

Взяв на себя ведущую роль, Эди медленно подтолкнула Кэдмона спиной к растрепанной кровати. Когда он наткнулся лодыжками на матрац, она усадила его мягким толчком, после чего сама уселась верхом к нему на колени.

Руки Кэдмона скользнули вверх по ее бедрам и дальше по грудной клетке, остановившись наконец на грудях. Один сосок оказался зажат между большим и указательным пальцами. Зрелище было непристойное, но завороживающе прекрасное. Эди обрадовалась тому, что они не стали гасить свет.

Почувствовав ее желание, Кэдмон провел руками ей по талии. Его глаза наполнились прозрачной голубизной.

— Ты готова?

— На старт, внимание, марш, — ответила она.

Через мгновение, упираясь Кэдмону в грудь, Эди начала двигаться. Вцепившись ей в бедра, Кэдмон застонал, и этот утробный звук слился с быстрыми фортепианными аккордами радио.

Эди напрягла мышцы. Затем расслабилась. Это действие вызвало новый стон. Кэдмон стиснул ее крепче. «Быстрее!»

Эди повиновалась. Ее движения стали частыми, мощными. Кэдмон смотрел ей в глаза, без слов умоляя не останавливаться. Эди опустила руку, трогая его, глядя на то, как он задрожал, закатывая глаза.

Когда пик наслаждения остался позади, она повалилась вперед, придавливая своим весом Кэдмона и со слезами на глазах стараясь перевести дыхание. Прижимаясь влажной щекой к такой же влажной щеке Кэдмона, счастливо рассмеялась:

— Не знаю, как ты, но я сейчас впервые по-настоящему оценила классическую музыку.

Кэдмон прикрыл рот рукой, сдерживая зевок.

— Извини, никак не могу прийти в себя. Эта ночь… Впрочем, можно не говорить. Ты сама там была.

— Была, — шагая рядом с ним по Хай-стрит, ткнула его в бок Эди.

Сложив свои скудные пожитки в сумку авиакомпании «Верджин», они выписались из гостиницы сразу же после завтрака. План заключался в том, чтобы вернуться на автобусе в аэропорт «Хитроу», а там взять машину напрокат и отправиться в Годмерсхэм. Администратор сообщил им, что автобусы до аэропорта отправляются от Глостер-Грин каждые двадцать минут. Как раз сейчас Кэдмон и Эди подходили к Глостер-Грин. Они сошлись во мнении, что церковь Святого мученика Лаврентия может оказаться тупиком.

Кэдмон посмотрел на часы. Половина восьмого. Вот почему Хай-стрит была еще пустынна. Улыбнувшись, Эди прижалась к нему крепче. Кэдмон молча признал, что в том, кого желают, также пробуждается желание. Подобно большинству мужчин, терзаемых первыми муками страсти, он гадал, не слишком ли сильно увлекся Эди, поскольку его мысли постоянно возвращались к ней.

События прошлого вечера развивались так стремительно, что Кэдмон мог вызывать в памяти только отдельные краткие мгновения: тихий стук дождя по подоконнику, совсем не тихие утробные стоны и томные вздохи. Первый раунд завершился обессиленными объятиями. Второй оказался более утонченным, более соблазнительным. Они ели мандарины, лежа в кровати. Эди брызнула соком ему на живот, после чего слизнула языком янтарные капельки, повисшие в жестких вьющихся волосках, собравшихся между бедрами. Не в силах сдержаться, Кэдмон схватил ее за голову, опуская губы ниже. Последовавшее за этим наслаждение было невыносимым.

— Ты улыбаешься. И широко, должна добавить. О чем, черт побери, ты думаешь? — насмешливо взглянула на него Эди.

— Что? Я мысленно представлял себе блюдо с самыми эротическими на свете фруктами, — ответил он.

— Я слышала, вам, мужчинам, подобные мысли приходят каждые десять секунд, — засмеялась Эди. — Просто поразительно, что вы иногда можете еще что-то делать.

— Очень помогает подробно составленный список.

Эди рассмеялась еще громче.

Как уже выяснил Кэдмон, одно дело понять Эди Миллер, и совершенно другое — разобраться в ней. Детские годы ее были полны насилия и предательства. И бесконечной боли. Однако каким-то образом ей удалось выстоять.

Одним словом, он поражался ее силе.

— А что, если мы действительно обнаружим в церкви Святого мученика Лаврентия Ковчег Завета? — вдруг ни с того ни с сего спросила Эди. — Ты уже думал о том, как нам с ним поступить?

По правде сказать, он пока что не задумывался над этим, полностью сосредоточившись на том, чтобы разгадать катрены.

— Я имею в виду, мы отдадим его в музей? Или в церковь, в синагогу?

— Наверное, сначала нужно найти Ковчег и лишь затем думать, что с ним делать, — уклончиво ответил Кэдмон.

— А может быть, ты собираешься оставить Ковчег себе? — настаивала Эди, не собираясь уходить в сторону. — Прекрасный материал для твоей следующей книги.

— Черт побери! Похоже, я говорил во сне.

— Я серьезно, Кэдмон. Пока что ты так и не дал мне удовлетворительный ответ на вопрос, зачем мы ввязались в это безумное приключение.

— Пожалуй, ты сейчас вонзила гвоздь по самую шляпку. Это ведь приключение, так? Подобно древним рыцарям, я ищу знания и озарение.

— О, конечно! — Голос Эди буквально сочился насмешкой. — Отныне, сэр Говейн, я буду очень признательна, если ты будешь давать мне искренние ответы, а не консервированную чушь.

Кэдмон внутренне вздрогнул, услышав это сравнение. В ранних легендах, связанных с чашей Грааля, сэр Говейн, высокомерный и самоуверенный рыцарь, не смог осознать священную суть стоявшей перед ним миссии. У него мелькнула мысль, что Эди сознательно упомянула это имя из цикла легенд о рыцарях Круглого стола.

— Я только хочу сказать, что нам нужно хорошенько задуматься, прежде чем, как два дурака, бросаться навстречу неизвестности. А что насчет Макфарлейна и его святых воинов? — Эди тревожно взглянула на него. — Что, если мы, бродя по Годмерсхэму, наткнемся на них?

Хотя большинство религиозных сообществ много говорили и мало делали, Кэдмон понимал, что группа Макфарлейна является исключением из правил.

— Вместо того чтобы рассматривать всякие страшные сценарии, давай сосредоточимся на поисках Ковчега.

Последовало напряженное молчание. Чувствуя себя неуютно, Кэдмон притворился, что разглядывает витрины магазинов.

— Всегда можно будет обратиться в полицию, — предложила Эди, первой нарушая неловкую паузу.

— И нас тотчас же обвинят в двух убийствах, которых мы не совершали. — Кэдмон решительно покачал головой. — Нет, обращаться к органам правопорядка можно будет только в крайнем случае.

— И кто это сделает, ты или я?

— Мы ведь с тобой одна команда, разве не так? — Говоря, Кэдмон обхватил Эди за плечо, сливая воедино их бедра, руки, тела. — «Она согревает его своим теплом», — произнес он, вспоминая слова старинной английской песни.