Красивая ложь - Лиза Ангер

— Кто тебе это сказал? Папа? — спросил Эйс, вставая.

— Какая разница, если это правда?

— Как всегда, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты живешь в своем собственном мирке. Ридли и ее вселенная величиной с яблоко. У тебя все разложено по полочкам: белое и черное, плохое и хорошее. Достаточно сделать правильный выбор, да?

Как видите, Эйс извратил мою теорию до неузнаваемости. Я встала и пошла к двери. Меня трясло от злости и грусти, ведь я пришла за помощью, за утешением. Он ничего не мог мне предложить, а уж о том, чтобы защитить меня, и речи быть не могло. Я хотела исчезнуть. Я хотела убежать. Я хотела прижаться к своему брату. Я его ненавидела. Я его любила, как и прежде.

— Жизнь не такая простая, как кажется, Ридли.

Я не знала, что ему ответить. Я боялась, что мой голос предательски задрожит. Слезы лились из моих глаз непрерывным потоком. Я никогда не утверждала, что жизнь проста, потому что не верила в это.

— Ридли, сдайся. Позвони маме и папе. Все закончится хорошо. Как всегда.

Услышать такие слова от мужчины, который был любовью моего детства, было невыносимо. Мой брат. Я любила его без всяких условий. Я никогда и мысли не допускала, что он ненавидит меня. Вдруг в моем сознании всплыли слова Эсме, которые она сказала о дяде Максе: «Из камня воды не выжмешь. Можно долго стараться, но это дорого тебе обойдется».

Я ушла, хлопнув дверью. Пол подо мной задрожал. Я сбежала по шатким ступенькам вниз, на пустынную улицу. Не зная, к кому обратиться за помощью, я присела на скамейку и стала прислушиваться к знакам вселенной. И тут кто-то прошептал мне на ухо: «Ты можешь рассчитывать только на себя, детка».

* * *

Я отправилась в Вест-Виллидж. Сначала я сделала нечто странное: поехала на метро до Девяносто шестой улицы, после чего поднялась наверх и поймала такси. Доехав до большого магазина, я зашла в него со стороны Бродвея, а потом вышла через другой вход. В ближайшем банкомате я сняла несколько сотен долларов, сколько позволяла моя кредитка. Затем я села еще в одно такси, все время оглядываясь по сторонам в поисках скинхеда или копов, или неизвестно кого, кто мог бы вызвать у меня подозрения. Я убедилась, что никто за мной не следит. Все казалось мне непривычным, а предостережение Джейка все время звучало у меня в голове. И думаю, что я не удивлю вас, если скажу, что была напугана всем происходящим до дрожи.

Я остановилась в каком-то третьеразрядном отеле неподалеку от площади Вашингтона, мимо которого проезжала пару раз. Этот отель выглядел так, как и положено выглядеть месту временного пребывания людей определенного сорта. Зато вы платили наличными и вам никто не докучал никакими вопросами. За стойкой администратора сидел пожилой мужчина в джинсовой рубашке с пятном от кетчупа на нагрудном кармане. Он даже не взглянул на меня, а просто взял мои деньги и протянул ключи со словами:

— Комната двести три. Лифт справа. Лестница слева.

Я думаю, что через десять минут он бы меня не узнал. Но таковы были принципы работы этого заведения. Сама не знаю почему, но мне вдруг захотелось, чтобы он посмотрел на меня. Я хотела, чтобы он осознал, что я не призрак.

— Желаю вам приятного вечера, — сказала я, задержавшись у стойки.

Мужчина не сказал ни слова. Просто отвернулся от меня и прошел в свой кабинет.

Номер оказался относительно чистым, хотя шторы пожелтели от сигаретного дыма, на полу и на стенах ванной была отбита плитка, а на потолке виднелись пятна от подтеков. Лежа в ту ночь на кровати, я смотрела в окно, и оранжевый свет уличных фонарей навевал на меня грусть. Мне казалось очень странным, что никто в мире понятия не имеет о том, где я. Я ощутила, что такое полное одиночество. Как будто в моей груди сделали прокол, и сквозь меня свистел ветер, заунывный и холодный. Я так и не смогла уснуть.

Утро понедельника. После бессонной ночи я взяла такси, которое довезло меня как раз до автостоянки, на которой я оставила арендованный джип, и я направилась в Нью-Джерси. По дороге я остановилась в Интернет-кафе на Третьей авеню, где распечатала карту, позволявшую мне доехать прямо до дома Линды МакНотон. Если подумать, то получается полная ерунда: любой незнакомый человек может воспользоваться компьютером, и вот уже нет никакой гарантии безопасности. Но так как в данном случае система работала на меня, то мне было грех жаловаться. Здесь мне пришлось расплатиться кредитной карточкой, другого выбора у меня просто не было. В любом случае, события минувшего вечера уже казались мне далеким прошлым, и я с удовольствием отметила, что мне все легче удается справляться с потрясениями. Как много всего случилось с того момента, как я набрала номер телефона Линды МакНотон. Мне нужно было забыть о том, что мой парень (ведь он был моим парнем?) скрывается от полиции, а мой брат всю жизнь меня ненавидел.

Когда я оказалась на трассе, я решила позвонить отцу по мобильному телефону.

— Ридли, — ответил он мне, и в его обращении послышался и сдерживаемый гнев, и волнение, и облегчение, и любовь одновременно. — Ты немедленно должна рассказать мне обо всем, что с тобой происходит.

— Все нормально, а что? — спросила я.

— Ридли!

— Папа, все в порядке, — солгала я. — Я хотела узнать у тебя обо всем, что касается проекта «Спасение».

Наступила пауза.

— Ридли, ты должна немедленно приехать к нам. Мы беседовали с Александром Гарриманом. А утром у нас была полиция.

Как грустно, когда родители отдают тебе приказы, которые ты не станешь выполнять, потому что давно уже вырос. Это подчеркивает, насколько их представления не совпадают с тем, как ты сам себя воспринимаешь. Они все еще видят в тебе маленького ребенка, который нуждается в контроле и участии, и пройдет немало времени, прежде чем ты сумеешь доказать, что имеешь право на самостоятельность.

— Я не могу появиться дома, папа. Я должна выяснить, что со мной происходит. Расскажи мне о проекте «Спасение».

— Но, Ридли, о чем ты говоришь?

— Папа, расскажи мне! — я кричала в трубку.

До этого я ни разу не повышала голоса на отца, но теперь вдруг осознала, что этим, может, и стоит гордиться. Он замолчал. Его молчание длилось так долго, что я решила, что он повесил трубку. Затем я услышала его дыхание.

— Папа.

— Это была группа, которая занималась лоббированием закона «Безопасность женщин в семье».

В его голосе появились странные нотки, и мне показалось, что он произносит отрепетированный текст.

— Нет, — сказала я. — Это не все.

Я вдруг поняла, что веду машину на бешеной скорости. Я сбавила ход, потому что не хотела полететь в кювет.

Отец вздохнул.

— Я не знаю, что еще сказать. Раньше в рамках проекта работали приюты. Они были открыты при церквах, клиниках, иногда они работали на основе сотрудничества с государственными домами малюток. Так как закон еще не был принят, мы не нарушали закон, но действовали все же несанкционированно, поэтому приюты спонсировались.