Поход Командора - Алексей Волков

Коршун сам думал о женщинах. Тех, что в данный момент находились на борту. Только думал несколько иначе.

Женщины – это в первую очередь выкуп. Притом, учитывая последние события, не только от Командора, но и от лорда. Чтобы его получить, надо в первую очередь скрыться от всех и уж тогда из неведомого места через посредников продиктовать свои условия. Потом, если все получится, придется скрыться опять. Коршун был уверен – получив желаемое, оба его врага приложат все силы, дабы уплаченные деньги вернуть, а его самого уничтожить.

Впрочем, скрыться с деньгами гораздо легче, чем без них. Карибское море не настолько велико, во Франции и Англии не спрячешься. Придется перебраться куда-нибудь подальше. В район Индийского океана, например. Там тоже ходят торговые корабли, и работой по специальности можно заниматься, сколько пожелает душа. А нет – обосноваться где-нибудь в тех краях, пока не уляжется поднятый похищениями шум.

Другая сторона, тоже связанная с женщинами, заключалась в собственной безопасности. Коршун хорошо помнил, как горели корабли во время вторжения Санглиера в многострадальный Кингстон. То же самое неизбежно ждало «Сан-Изабеллу». Сблизятся, а затем без особого риска сожгут к чертовой матери.

Вернее, сожгли бы.

Командор ни за что не прибегнет к своему страшному оружию, пока на борту находятся женщины. Абордаж тоже сулил похитителям гибель, но при нем хоть оставался шанс… В крайнем случае пригрозить расправой над пленницами. Не рискнет же Санглиер жизнями женщин!

Лорда в такой степени Милан не боялся. Гордый британец обязательно попробует отомстить, да только когда это будет? Когда следов Коршуна в архипелаге не найдешь.

Следы должны исчезнуть и сейчас. Хватит бегать по морю, тем более дальше начинается Большая лужа, а за ней – Европа. Пока не поздно, отыскать укромную бухту на побережье и уже оттуда диктовать условия тем, кто просто обязан поделиться деньгами.

Курс «Сан-Изабеллы» потихоньку стал склоняться к югу…

Боцман Джордж сильно переживал. Благородный лорд доверил свою единственную дочь, самое дорогое на свете, велел беречь как зеницу ока, а тут…

Бунт произошел настолько стихийно, что Джордж не успел прореагировать на него. Бросаться в одиночку против толпы – откровенное самоубийство. И не было времени сплотить вокруг себя хоть часть моряков.

Пришлось внешне смириться со случившимся. Мол, я как все. Иначе заменят на кого другого. Авторитет же боцмана намного выше авторитета простого моряка. Кто-то послушается просто по привычке всегда и во всем выполнять распоряжения непосредственного начальства. А более непосредственное, чем боцман, ни на одном корабле не найти.

Пока люди находились в эйфории, Джордж ничего не предпринимал. Нес привычную службу, покрикивал на нерадивых. Даже на Коршуна старался смотреть с положенной долей подобострастия. Пусть новоявленный капитан думает, будто команда целиком на его стороне. Недолго думать осталось. Есть еще среди парней с бака верные люди. Да и Крис в случае чего должен будет встать на правильную сторону.

Ночью Джордж шепнул одному-другому пару слов. Не столько о долге перед Британией, сколько о гневе лорда. Даже французской половине команды дорога на родину была закрыта. Если теперь кара будет ждать в Англии, то куда деваться бедным морякам? Разве в Испанию?

С испанцами дрались так долго, из поколения в поколение, что сама мысль жить с ними в ладу казалась смешной.

Но тогда перспективы вырисовывались действительно безрадостные. В одиночку не проживешь, а если каждая страна устроит охоту, то даже Командор не понадобится. Рано ли, поздно, подкараулят и вздернут на ближайшей рее. Без вопросов, суда и затей. Не одни, так другие. Какая разница, кто, когда – конец один.

Ведя свои разговоры, Джордж соблюдал большую осторожность. У Коршуна должно хватать осведомителей как среди бывшей команды, так и среди набранных на Ямайке моряков. Милан – капитан старой школы, такие первым делом вербуют себе людей в каждой вахте и в каждом кубрике. Потому и стоят у штурвала подолгу, а не сидят потом под замком, как Ягуар.

Подобно своему противнику, также посвященному в тайну флибустьерского капитана, Джордж даже в мыслях Ягуара иначе не называл. Мало ли что?

К утру часть команды всерьез задумалась: не глупость ли спороли вчера? Может, впрямь не стоило выпускать Коршуна? Он уже приговорен во Франции, в Англии находится под вопросом, так куда деваться с таким капитаном? Ягуар занимает высокое положение в Британии, с ним хоть не пропадем.

Те, кто был больше замешан в бунте и пощады для себя не ждал, возражали. Мол, обратной дороги все равно нет, а с Ягуаром никуда не выбраться. Молодой, драчливый. У Коршуна хоть опыта больше. Из таких передряг выходил, что и из этой сумеет выйти.

Напряжение между группами потихоньку росло. Этому здорово способствовали расшалившиеся нервы. Столько бегать по архипелагу, каждый раз чудом ускользая от смерти, – поневоле озвереешь и станешь срываться из-за любой мелочи.

Моряки никогда не отличались кротостью нрава. Дурная пища, тяжелая работа, отсутствие нормального отдыха легко доведут до каления самого спокойного человека. А здесь еще соответствующий контингент подобрался. Может, и не зря законы на кораблях всегда отличались строгостью. Хотя плавание могло считаться наказанием уже само по себе…

О брожении в экипаже Коршун прекрасно знал. Как от любителей поделиться информацией с капитаном, так и по долгому опыту.

Перевороты свершаются, чтобы изменить ситуацию. Но как объяснить каждому – на этот раз выбраться будет нелегко.

Смена капитанов ничуть не повлияла на смену внешних обстоятельств. Все так же сзади нависал Командор. Все так же лежали вокруг незнакомые воды. В здешние края флибустьеры заглядывали редко. И все так же оставалось неясным главное – как спастись? Кое-кто уже жалел о своем участии в предприятии. Лишь переигрывать было поздно.

Кое-какие меры на случай повторного бунта Коршун предпринял еще вчера. Оружие вновь забрали у команды. Ключи Коршун взял себе. Теперь, по крайней мере, у возможных зачинщиков не будет ничего, кроме ножей.

В капитанской каюте, теперь принадлежавшей Коршуну, было сложено с десяток мушкетов, два десятка гораздо более удобных в палубных боях пистолетов да столько же абордажных сабель.

Верных людей бывший капитан отобрал заранее. Из тех, кто наиболее отличился при бунте и не мог идти на попятную. Или из тех, кто ходил с капитаном много лет.

Удар был нанесен оттуда, откуда не ждал никто.

Поднявшаяся на палубе буза была принята Коршуном за бунт сторонников свергнутого Ягуара. За самое начало бунта, когда люди еще не перешли к решительным действиям и старательно подогревают свой пыл соответствующими словами.

Перед тем как пускать кровь, надо хорошенько озвереть. Иначе можно отступить в самый ответственный момент, оставить недорезанным того, кто не заслуживает жизни.