Секретная сотрудница - Фридрих Незнанский

— И насколько же велик спрос?

— Чрезвычайно велик. И у нас, и за рубежом. Соответственно высока и цена подобных операций. А поскольку спрос неизбежно рождает предложение, неудивительно, что интерес к подобному «бизнесу» должны проявить и криминальные структуры… Полагаю, ваш визит ко мне связан именно с этой проблемой?

— Вы правы, — кивнул Турецкий. — Но велики ли доходы от такой нелегальной торговли?

— Разумеется, наркотики или оружие могут приносить гораздо большие доходы. Но в торговле донорскими органами присутствует еще один немаловажный аспект. Интерес не столько материальный, сколько перспективный. Понятно, что позволить себе такого рода операцию могут лишь очень обеспеченные больные. Зачастую довольно известные и влиятельные люди в мире бизнеса, финансов, политики… Представим, что заинтересованные структуры выходят на таких людей, негласно обеспечивают их необходимыми высококачественными «запчастями», приобретая в качестве благодарности значительно более ценные неофициальные связи, источники информации, даже определенное влияние… Уверен, вы меня понимаете.

— Разумеется, — ответил Турецкий. — А каковы критерии качества «материала»?

— Критериев очень много. В принципе для пересадки пригоден орган любого здорового человека. Естественно, при соблюдении определенных специфических параметров. Но и тут присутствует одна тонкость. Эталон качества, если хотите. Как вы, наверное, знаете, образ жизни каждого человека неизбежно сказывается на состоянии его внутренних органов. Не только возраст, но и любое важное событие, в том числе и эмоционального характера, тоже оставляет след в организме в виде своеобразной «информации», как положительной, так и отрицательной. Поэтому потенциальный донор должен быть не только сравнительно молод и физически здоров. Необходимо еще, чтобы в его органах «отпечаталось» как можно меньше отрицательной информации, которая, в свою очередь, непременно передастся и организму их нового владельца. Такой информацией может быть, например, страх, если операция производится без согласия донора или под принуждением. Впрочем, даже при наличии добровольного согласия страх все равно имеет место. Очень важны и моральные качества донора, продолжительность и интенсивность его половой жизни, что вообще считается отрицательным фактором… Таким образом, нетрудно сделать вывод, что идеальным донором может быть ребенок или подросток, причем не успевший вступить в половую жизнь, а также не испытавший серьезных эмоциональных потрясений…

Турецкий невольно вспомнил Сережу Краснолобова и других бесследно исчезнувших подростков. Картина, возникшая в его воображении, была поистине чудовищна. И теперь Александр Борисович в полной мере осознал, какие мотивы заставили пойти на огромный риск следователя авиатранспортной прокуратуры Аркадия Кулика.

— Скажите, Лев Яковлевич, — начал Турецкий. — Насколько я понял, подобные операции у нас в стране может проводить сравнительно узкий круг специалистов, большинство из которых работает или работали в вашем институте. В таком случае возможно ли негласное проведение «промежуточных» операций непосредственно в его стенах?

— Абсолютно исключено. Что касается нашего института, то он действительно целиком под контролем. Как один из сотрудников, я могу поручиться, что это совершенно абсурдное предположение.

— Хорошо. А если предположить, что кто-то из ваших коллег негласно «подрабатывает» в свободное от работы время?

— Теоретически это возможно. Но опять-таки — где? Я уже говорил, что для этого необходима специализированная клиника или хотя бы лаборатория с безоговорочно надежным персоналом…

— Разве большие деньги не в состоянии все это обеспечить?

— Не просто большие, а очень большие деньги! Не забывайте о воздушном транспорте и множестве других расходов. Разумеется, для международных преступных организаций, занимающихся подобным «бизнесом», все это не проблема. Но в любом случае необходимо обеспечить не только поддержку российской мафии, но и отдельных структур государства…

«Например, ФСБ», — подумал Турецкий.

— Кроме того, необходимо обеспечить приток потенциальных доноров. Это тоже расходы и риск. Конечно, даже к нам время от времени приходят разные сумасшедшие, желающие продаться «на запчасти». Но поставить дело на коммерческую основу без всякой огласки практически невозможно. Учитывая, что торговля органами у нас законодательно запрещена. А если бы забор производился без согласия доноров, то рано или поздно возникли бы серьезные подозрения. Доноров пришлось бы попросту убивать. Но ведь люди не могут исчезать бесследно!

— Могут, Лев Яковлевич, — вздохнул Турецкий. — Очень даже могут…

— Я вижу, Александр Борисович, вы надеетесь напасть на след такой международной преступной организации, промышляющей этим грязным «бизнесом», — скептически усмехнулся Горелов. — Повторяю, лично я вовсе не исключаю такой возможности, хотя и не разделяю ваших подозрений. Вокруг этой проблемы в последнее время расплодилось столько леденящих слухов, что общество давно готово поверить в ее существование. Да и пресса изрядно приложила к этому руку. Но как специалист, я остаюсь скептиком. Вернее, хотел бы им оставаться. Потому что, по правде говоря, мне даже страшно предположить, какой резонанс все это могло бы вызвать. Не просто сенсацию, но колоссальный взрыв, жертвами которого оказались бы прежде всего мы — честные специалисты, желающие только добра страдающим людям…

— Я вас прекрасно понимаю, — кивнул Турецкий. — Но как профессионал я должен изучить все версии. Даже самые на первый взгляд невероятные.

— Кстати, о версиях, — вставая из-за стола, заметил медик. — Недавно одна бульварная газетенка, чрезвычайно популярная за счет подобных «сенсаций», напечатала душераздирающий материал именно на эту тему. Так видели бы вы, как бушевал наш директор, почтенный медакадемик, чье интервью они там поместили рядом с «откровениями» какого-то лжеспециалиста, якобы работающего на мафию. Светопреставление! Весь институт несколько дней просто на ушах стоял! Нет, уважаемый Александр Борисович, подобные слухи давайте оставим досужим журналистам. Им за это и деньги платят… Ну-с, благодарю вас за компанию. К сожалению, мне пора.

— С вашего позволения, я вас провожу. А по дороге задам еще несколько вопросов, — предложил Турецкий.

— Как пожелаете.

И оба не спеша зашагали к институту.

— Скажите, вам знакомо имя Яниса Карловича Ленца?

— Яна? — удивился Горелов. — Разумеется. Он работал у нас в институте. Но еще в середине восьмидесятых, воспользовавшись случаем, остался на Западе. Кажется, сейчас живет в Германии.

— Он был хорошим специалистом?

— Способным. Я бы даже сказал талантливым. Вечно одержимым какими-то гениальными идеями. Хотя и безмерно честолюбивым.

— Вы близко его знали?

— Как и большинство своих коллег. Но друзьями мы никогда не были. Мне кажется, у таких людей, как Ян, вообще не могло быть друзей. Слишком эгоцентричная и самодостаточная натура.