Тринадцатая Ева - Антон Леонтьев

Дверь, конечно же, автоматически захлопнулась. Ева уставилась на кнопки, при помощи которых требовалось ввести код.

Что же, его наверняка знает тип, которого она вывела из строя, однако придется долго ждать, пока он очухается. Да и не факт, что он захочет быть с ней откровенным.

Профессор тоже вот не хотел, но она сумела развязать ему язык… Ева заткнула пистолет за пояс и снова посмотрела на цифровой замок.

Внезапно ее взгляд упал на собственное запястье. Е.В.А.1.3. Но ведь требовалось вводить не буквы, а цифры… В голове снова мелькнуло какое-то воспоминание. Она уже была около этой двери и вводила в нее код! Она даже вспомнила то, что ощущала в тот момент – она знала, что если ей не удастся сделать это, то они убьют ее…

Убьют…

Итак, она знала код, но забыла его. Ее взор остановился на татуировке. Цифры были, но только две… Помимо этого имелись лишь буквы… Но кто сказал, что буквы не могут быть цифрами?

Повинуясь наитию, она ввела: «6, 3, 1…». То есть Е. В. А. Вместо буквы – порядковый номер оной в алфавите! Однако гнезд для кода было пять. То есть не доставало еще двух цифр. Только вот каких?

Тех, что были вытатуированы у нее на запястье? 1 и 3? Или каких-то других?

Три цифры замигали, возникла надпись: «Введите код полностью!» А затем они исчезли, и появилась другая: «Код введен неправильно! Введите код повторно!»

Внезапно в ее голове возникли цифры. И ситуация, при которой она сумела их узреть, – она стоит за спиной человека в черном, который набирает код. И он не в курсе, что она, отчаянно вытянув шею, запоминает код…

0.4.

Ева быстро ввела код заново: «6, 3, 1, 0, 4» и нажала зеленую кнопку ввода.

Она вытащила из-за пояса пистолет, готовая к тому, чтобы ворваться в помещение, скрывавшееся за металлической дверью.

Однако на дисплее появилась надпись: «Код введен неправильно. Введите код снова в течение 20 секунд, иначе сработает сигнал тревоги».

Неправильно? Но как же так – неправильно? Она что, ошиблась, вводя цифры? Нет, не ошиблась…

19, 18, 17…

Ева попыталась сконцентрироваться, но это плохо у нее выходило. Потому что она вспомнила, что однажды кто-то ввел неправильный код, и сработала сигнализация. Та Ева была ликвидирована…

16, 15, 14…

Но ведь она вводила его, вводила! И цифры были правильные! Она не сомневалась в этом – ибо знала. Не помнила, почему была так уверена, но не сомневалась, что это так. Но ведь дверь упорно не хотела открываться…

13, 12, 11…

Что же, за дверью только один тип, и она попытается справиться с ним… А если это не выйдет? Она должна вспомнить, просто обязана… Но вместо этого ей привиделась иная сцена. С Евой № 8, которая – мертвая – лежала сейчас в паре метров от нее.

Они тихо переговариваются, возвращаясь откуда-то в темном салоне автомобиля… Да, речь шла об этой самой книге, «Имя розы»… Там ведь была девица, имя которой так и осталось тайной. Практически как и ее собственное… Ее зовут Женя – но так ли это на самом деле?

10, 09, 08…

Они вели речь о зеркалах… Да, в книге тоже был вход в тайное отделение библиотеки… И дверь тоже не открывалась, надо было ввести код… Дверь была массивная, зеркальная… Потом еще выяснилось, что автор ошибся – в описываемые времена таких больших цельных зеркал в Европе еще не существовало… Но какая разница, читать ведь все равно было интересно! И ведь Вильгельм Баскервильский, и его верный Адсон все же отыскали верный код и проникли в тайный отдел монастырской библиотеки, где хранились запретные книги…

07, 06, 05…

Но почему она это вспомнила? Неужели из-за чувства, которое испытала когда-то, в первый раз читая о приключениях героев в мрачной, лабиринтом выстроенной библиотеке? Или из-за чувства беспомощности, которое, сродни героям романа, испытывала сейчас, стоя перед закрытой дверью и не в состоянии ввести код?

Ведь тогда, впервые оказавшись около зеркальной двери, они подумали, что в комнате кто-то есть, злой дух или призрак умершего монаха, потому как, узрев себя в зеркале, приняли собственное отражение в слабом свете свечи за смутный образ кого-то на другом конце помещения…

04, 03, 02…

Да, зеркальная дверь! Зеркало. Отражение… Ну конечно, то, что справа, на самом деле слева, а что слева, на самом деле справа. Да, она видела две последние цифры, но были они не последние, а первые! Конечно, первые!

01…

Ева, сама не ожидая от себя такой прыти, ввела тот же самый код, но в обратной последовательности: «4, 0, 1, 3, 6».

Дверь бесшумно отскочила. Ева потянула ее на себя и шагнула вперед. Те звуки, которые казались ей приглушенными ударами хлыста, на самом деле были громкими выстрелами.

Она оказалась в коридоре, освещенном яркими лампами. Ева кинулась вперед и увидела, что коридор привел ее в большое помещение. На полу она заметила не меньше трех десятков, а вероятнее, даже больше тел.

Трупов.

Это были трупы молодых женщин, и Ева вздрогнула, потому что на нее опять нахлынули воспоминания. Она ведь знала некоторых из них, в самом деле знала…

Были женщины и живые – человек пять, не больше.

Но времени на размышления не было. Она заметила того самого типа в черном, который, ухмыляясь, стоял к ней спиной (и, соответственно, не видел, что в тайное помещение кто-то проник). Он ничего не делал – только наблюдал.

– Теперь ты! – скомандовал он, кивая головой в сторону одной из женщин.

Ева стала свидетельницей ужасной сцены. Одна из молодых женщин, склонившись над телом, лежавшим около нее, вытащила из руки пистолет. Затем поднесла его к виску.

Грянул выстрел. Женщина осела на пол, из ее виска хлынула потоками кровь.

– Давай, теперь ты! – произнес тип, отдавая приказание ее соседке. И та безропотно, словно ничего не осознавая, склонилась над теплым еще телом и взяла в руки пистолет.

Конечно, они ничего не осознавали. Потому что подчинялись безжалостной программе самоликвидации, которая была заложена в них, во всех этих Ев, во время бесчеловечных экспериментов.

Девушка поднесла пистолет к виску. Ева выступила из тени, и стоявшие к ней лицом Евы заметили ее. Глаза той, которая сжимала пистолет, расширились.

– Не делай этого! – крикнула Ева, но лицо девушки только болезненно искривилось, и палец лег на спусковой крючок.

Снова грянул выстрел. А вместе с ним к ней повернулся разъяренный и одновременно напуганный тип в черном. Кажется, он до такой степени чувствовал себя безнаказанным и наслаждался своей ролью, что даже потерял бдительность.

– Ты кто? – произнес он, уставившись на Еву. А потом, чуть оправившись, сказал: