Последний романтик - Джанет Чапмен

Рейчел сидела на кушетке, глядя прямо перед собой и думая о том, что она впервые за полторы недели оказалась одна в своем доме. Ларри вез вещи Уиллоу в Огасту с остановкой в Эллсуорте; сама Уиллоу, Дункан и Микаэла ехали туда же в машине Уиллоу.

Рейчел удивило, что Ки позволил своей дочери поехать в Огасту, и она спросила его об этом. С обворожительной улыбкой он сказал ей, что скорее она присматривает за ними, чем они за ней.

Рейчел вполне согласилась с ним и даже подумала, что раз они здесь, то она может наконец устроить Ки экскурсию по своему дому.

Ки, в свою очередь, устроил ей экскурсию по своему прекрасному телу, которая закончилась тем, что она уснула в его объятиях и проспала целых два часа.

Проснулась она больше часа назад. Ки стриг лужайку перед домом, что, с точки зрения Рейчел, говорило о его хозяйственности.

Она вздохнула, прижимая к груди диванную подушку. Статус девушки Кинана давал ей некоторые преимущества, такие, как доступ ко всему этому мускулистому и первобытному очарованию и свободу в полной мере выражать свою страстную натуру.

Но в этом также были и определенные неудобства, например, ей приходилось мириться с его собственническим диктатом. Ее проблема близости расширилась — даже когда его не было рядом с ней, ей казалось, что она ощущает его присутствие. Но самой большой проблемой была потребность Ки в ее доверии ему.

Фрэнк Фостер был единственным мужчиной, которому Рейчел когда-либо доверяла, и это доверие закончилось ужасной трагедией, домом, полным краденых предметов искусства, и осознанием того, что ее отец оказался не только убийцей, но и вором.

И как бы она ни смотрела на это, именно страсть стала главной разрушительной силой Фрэнка Фостера.

Так, значит, теперь ей надо контролировать свою страсть на каждом шагу и не дать ей разрушить собственную жизнь? Хранить ее в закупоренной бутылке и притворяться, что ее не существует?

Этого не получится. Ее страсть вспыхнула в тот момент, когда наследник Саб-Роуз вошел в библиотеку.

Но могла ли она по крайней мере сдерживать ее? Может быть, позволить себе поддаться ей до определенного предела, но не отдаваться ей целиком?

Нет. Слишком поздно.

Она влюблена в Кинана Оукса.

Рейчел поняла, что это любовь, в тот момент, когда доверилась Ки сегодня утром. И снова почувствовала доверие к нему днем в своем доме. Когда он вошел в ее тело с таким вожделением, она знала, что будет готова умереть за его любовь.

Так что Неандертальцу надо быть настороже. Эта его «подружка» не уйдет от него и не позволит ему уйти от нее. Так же ей придется тащить за ним свой каяк, она поймает его и заставит пожалеть о том, что он первым ее бросил.

Он думал о том, какой будет жизнь с ней? Это будет бесконечный праздник любви! Она была в него влюблена, и он был навечно привязан к ней, нравится это ему или нет.

— Господь всемогущий, кого ты собираешься убить?

Рейчел вздрогнула и, подняв глаза, увидела Ки, стоявшего в дверном проеме ее гостиной и наблюдавшего за ней.

— О чем ты говоришь? — спросила она, вставая с кушетки и глядя на него в упор.

— Я вхожу сюда и застаю тебя с таким выражением лица, словно ты собираешься кого-то убить, — сказал он. — И я хочу знать кого.

— Тебя.

— Извини? — тихо спросил он.

— Я как раз думала о тебе.

Он скрестил руки на груди и принял выжидательную позу.

— Не хочешь ли ты сказать мне, что именно ты обо мне думала?

— Что ты разбиваешь мне сердце.

Он выпрямился; его руки повисли вдоль бедер, а глаза расширились от удивления.

— Что?!

Рейчел сжала кулаки и вздернула подбородок.

— Но я тебе этого не позволю, — решительно заявила она, делая шаг к нему. — Я не Джоан. Я не уйду от тебя и не позволю уйти тебе.

Он медленно приблизился к ней, не спуская с нее своих темно-голубых глаз, и все его тело внезапно изогнулось. Он остановился в трех шагах от нее и посмотрел на нее настолько провокационно, что Рейчел отступила на шаг назад.

— Такой возможности не существует с того момента, как ты первый раз достигла оргазма в моих объятиях, — произнес он тихо.

Он приблизился к ней вплотную, и, хотя не дотронулся до нее, жар, исходивший от его тела, жег ее словно пламя.

— Бог свидетель, ни один из нас никогда не уйдет, — сказал он, заключая ее в объятия и завладевая ее ртом.

Сердце Рейчел, казалось, вдвое увеличилось в размере и не помещалось в груди. Ее голова кружилась от счастья, и ей было так легко, что она могла бы парить в небе без крыльев.

Она обняла его за шею и, когда он поднял ее и понес по лестнице, обвилась ногами вокруг его талии.

— Скажи что-нибудь, — потребовал он, внося ее в спальню.

Она молчала, когда он уложил ее на кровать и вытянулся рядом с ней, молчала и тогда, когда он стал гладить ее по щеке костяшками пальцев, дрожавших от нетерпения.

— Я люблю тебя, — прошептала она наконец. — И буду любить всегда.

Он снова поцеловал ее, на этот раз с такой нежностью, что Рейчел тихо заплакала.

— Шш, — прошелестел он, водя большим пальцем по ее щеке. — Нельзя говорить мужчине, что любишь его, и начинать плакать, — прошептал он, беря ее за подбородок. — Это может разрушить его эго.

— У пещерных жителей эго сделано из гранита, — пролепетала она. — А плачу я оттого, что люблю тебя, и потому что не знаю, сознаешь ли ты, что получаешь.

Он провел губами по ее щеке и по мокрым ресницам.

— Я получаю красивую и страстную женщину, с которой хочу состариться.

— Если… если я раньше тебя не убью.

Он с тревогой заглянул в ее глаза, но потом улыбнулся:

— Ты не можешь убить полубога. Мы бессмертны.

— Мой отец убил мою мать, — прошептала она. — Он любил ее так страстно, что застрелил, а потом приставил пистолет к своей голове.

Ки со стоном приподнялся, лег между ее раздвинутых бедер и пригвоздил к кровати своим телом. Накрутив на ладони пряди ее волос, он заставил ее смотреть ему в глаза.

— Твой отец сделал это не из страсти, Рейчел, — проговорил он хриплым от волнения голосом. — Он сделал это из страха. Фрэнк Фостер боялся жить без твоей матери и убил ее, застав с другим мужчиной.

— Из с-страха?

Он кивнул, поцеловал ее в нос и пригладил ей волосы.

— Я знаю, что ты обожала отца, Рейчел. И знаю, что его предательство глубоко ранило тебя и Уиллоу. Но ты не твой отец, милая.

Он взял в ладони ее лицо.