Дневник - Генри Хопоу

Еще некоторое время мы обсуждали ее самокат. Она даже предложила мне прокатиться на нем. Я отказался, хоть и очень хотелось. На электросамокате я еще никогда не ездил, а мечтал о нем не единожды. Сошлись на том, что в следующий раз обязательно прокачусь, правда о месте и времени следующего раза не договорились.

Как бы сильно, какими бы разными разговорами я не оттягивал время, нас так или иначе привело к тому, с чего все началось — к броску Козлова рюкзаком по мне, к моей отключке, к крови Вики и прочему. В конечном итоге я еще раз рассказал о связях директорши и Игоря и спросил:

— Думаешь, это может хоть как-то сыграть нам на руку?

— Нам на руку? — усмехнулась она, почесала затылок и, улыбаясь, продолжила: — Если ты говоришь о мести, то нет.

— Почему? Вот Витька говорит, хоть и сомневается, что это — как минимум совращение малолетних.

— Вот только этим мы сможем отомстить только Валентине Рудольфовне, не более того.

— А есть, за что ей мстить?

— В теории… — начала Вика, нервно щипая подбородок большим и указательным пальцами, приковав взгляд к стенографическим символам на стене и немного поразмыслив, — … она исключила меня из школы… Ну… не исключила — попросила перевестись. Поэтому ей тоже можно отомстить, но твой в кавычках «компромат» на нее компроматом не является.

— Почему?

— Илюш, дело в том, что я давно знаю об их тайной связи. Знаю больше тебя. То, что видела я, еще рано знать тебе. Даже мне рано.

— Знать?

— Знать как раз-таки самое время. У нас даже был внеклассный урок, специальным гостем которого был гинеколог. Он рассказывал нам о защите и методах… Тебе рано об этом слушать. — Она хлопнула себя по губам. — В общем, тебя рано об этом знать, а мне — наблюдать.

— О чем ты? — «Наблюдать и знать. Знать, но не знать». Я не понимал, о чем твердила Вика, что пыталась донести, что скрывала, утаивала.

— Трахались он, походу! — предположил резко появившийся из ниоткуда Витька. Он надел мне на голову запылившуюся, мятую красную бейсболку с российским гербом — двуглавым орлом, и ударил по козырьку, который тут же оказался у меня на носу, закрыл обзор. — Недотепа с молочными зубами!

Вика рассмеялась, подняла козырек и, прижавшись подбородком к очкам, поцеловала меня в лоб.

— Твой друг прав, недотепа. — Она повернулась к Витьке. — Откуда ты нахватался таких словечек?

— От брата, — ответил он.

— Что означает это слово? — спросил я.

— Не твое дело, — сказал Витька, но все равно рассказал.

Обычный физиологический процесс, в котором нуждаются особи обоих полов. Словечко это я отложил в памяти, чтобы в самый подходящий момент суметь выделиться.

— Ты видела, как они… — начал я.

— Трахались? — закончил Витька.

— Так получилось… Я видела не специально. У меня не было нужды охотиться за их тайными делами. Так уж вышло.

— Где это было? Расскажи! Расскажи! Когда? — не умолкал Витя. Он почти стоял перед ней на коленях, лишь бы выпытать подробности увиденного.

— Если хочешь узнать подробности, просто посмотри порнушку… Ой! — Вика снова хлопнула себя по губам и виновато посмотрела на меня. Интересно, Профессор, что передо мной она как бы извинялась, а перед Витькой — нет, хотя мы с ним одного возраста.

— Скажи хотя бы, где и когда, — опечалился Витька.

Мне тоже хотелось знать все подробности, но я не подавал виду и держался спокойно, уверенно. Если Вика посчитает нужным, сама расскажет… со временем, а время это могло настать совсем скоро, учитывая частоту выплевывания из ее уст фраз, за которые она извинялась хлопком по губам.

— Я не хочу об этом вспоминать. Давай остановимся на том, что мне пришлось видеть то, после чего захотелось залить зрачки кислотой. Если я когда-нибудь решу ослепнуть, обязательно пересмотрю видео.

— Видео?! — просиял Витька. Глаза его горели. Он сел рядом с Викой, чтобы первым увидеть отснятый материал. Он готов был отдать что угодно за показ той киноленты, даже учебник по стенографии и радио на батарейках, да только она его разочаровала:

— Упс! Проговорилась! Да, я не только видела их, но еще и снимала. Запись есть на старом мобильнике. Снимала я их как раз для того, чтобы потом шантажировать, но тогда для шантажа она не пригодилась, а для мести сейчас не сгодится.

— Почему? Давай выложим запись в сеть. Их же осмеют! Им не будут давать прохода! На них будут показывать пальцем! — разгонялся я, опережая ход мыслей. — Они! Как мы! Мы должны! Ты точно! Вика! Он снял тебя! Она тебя выгнала!

— Илюша… — Она поправила мою бейсболку (пыль залетела в ноздри, что захотелось чихнуть) и протерла запотевшие очки (я их точно выброшу). — Они — совершеннолетние люди. Да, ты не ослышался. Игорю еще в девятом классе было восемнадцать. Скоро ему стукнет двадцать один. И что? А то, что это нам абсолютно ничего не даст. АБ! СО! ЛЮТ! НО!

— Но…

— Ты знаешь, что стало с популярной блогершой, на секунду засветившей свою «ватрушку» в социально сети?

— Что? — спросил я.

— Ничего, кроме массового притока подписчиков. А что получил футболист, наяривающий балду на камеру своего мобильника? Общественное признание. Вот и вся арифметика. Поэтому… не знаю, что будет чувствовать директриса, завидев свое домашнее видео на всех телефонах города, а вот Козлов точно кончит от экстаза, набрав популярности. Ой! — Вновь шлепок по губам.

— Вика, ты точно уверена, что Козлову вот-вот исполнится двадцать один? Он пошел в школу…

— Не важно, во сколько он пошел в школу. Важно другое — сколько раз он оставался на второй год. Золотая медаль — прихоть директрисы, которую он ублажает.

— Откуда тебе все это известно?

— Знаю, а откуда, уже не имеет значения. Постой-ка… вы мне не верите?

Я верил каждому ее слову, а вот Витька требовал доказательств. Ему нужно было посмотреть то самое видео, которое она сняла, от которого у него горели глаза, от которого поднялась и оттопыривала штанины его «стрелка компаса». Когда он заметил мою широкую улыбку, как глазею на его ширинку, бочком-бочком, вдоль стены, спиной к Вике, подобрался к выхожу и испарился в темноте.

Мы вновь остались наедине. Спать не хотелось, но бессонная ночь давала о себе знать. Мы легли. Вика расположилась на моей лежанке (ее ноги свисали на пол), я — на Витькиной. Мы смотрели в потолок. Из шипящего динамика радиоприемника прозвучали две иностранные песни и одна русская, из всех слов которой я разобрал только «ты мой краш». Что