Разрез! История хирургии в 28 операциях - Арнольд Ван Де Лаар

Никогда еще западная культура во всей своей полноте не видела такого большого прогресса, как в конце XIX века. В промышленной революции высшей точки достигли Возрождение, Просвещение и многие другие революции, которые предшествовали ей. Это было время появления новых социальных и географических единиц, время открытий и изобретений. Это вселяло огромный оптимизм. Технике принадлежало будущее. И нигде оптимизм нового времени не ощущался столь явственно, как во Франции. Там новая жизнь в XIX веке не привела, как в Англии, к чопорности и серым промышленным городам, или к дикому беззаконию, как в Соединенных Штатах: она породила смелость, величие и радость. Это время назвали Belle Époque[32]. Париж, с его великолепными проспектами и бульварами, вокзалами, роскошными, как дворцы, музеями, парками и фонтанами, конечно, стоял в центре «Прекрасной эпохи». Париж был городом, где жизнь била ключом, городом Тулуза-Лотрека и Сары Бернар, ресторана «Maxim’s», «Мулен Руж», «Фоли-Бержер» и канкана. Великим хирургом этого великого города был Жюль Эмиль Пеан. Он сделал карьеру в госпитале Сен-Луи и в 1893 году открыл собственную больницу на улице де ла Санте, которую он скромно назвал «Hôpital International».

Однако жизнь нуворишей в Париже резко контрастировала с жизнью рабочего населения бедных окрестностей. Разница между классами была очевидна в том числе из-за двух хронических инфекционных заболеваний, поражающих все слои населения: от туберкулеза страдали бедные горожане, а от сифилиса – беззаботные декаденты. Обе болезни были повсеместными и являлись причиной относительно низкой продолжительности жизни – пятьдесят-шестьдесят лет. В результате у людей XIX века нечасто удавалось увидеть признаки старения, которые стали обычным явлением в XX веке. Например, артроз – износ суставов – случался редко, тогда как туберкулез или сифилис суставов были распространены гораздо шире. Жюль Эмиль Пеан описал особый случай: разъеденное туберкулезом плечо и свое – типичное для XIX века – безнадежно оптимистичное решение проблемы. С помощью опытного дантиста он заменил плечо новым механическим суставом. Плечевой протез Пеана принадлежит к длинному ряду замечательных французских изобретений Belle Époque, как и самое высокое строение в мире – железная башня Гюстава Эйфеля, cinématographe – киноаппарат братьев Люмьер и vélocipède – велосипед Пьера Мишо. Удивительно, но протез оставался на месте в течение двух лет.

Пациентом был бедняк из пригорода, тридцатисемилетний пекарь Жюль Педу. Вероятно, он заболел туберкулезом еще в детстве. Между начальной туберкулезной инфекцией, которая возникает в легких, и появлением вторичных очагов инфекции в других местах, например, в позвоночнике или иных костях, могут пройти десятки лет.

Туберкулез («чахотка»), так же как и сифилис («французская болезнь») и лепра («проказа»), – это болезни, которые постепенно атакуют ткани и могут привести к увечьям и обезображиванию внешности. Речь идет о хронических инфекциях, а это значит, что их симптомы обычно не выступают внезапно и стремительно: они проявляются медленно и изнурительно. Причина заключается в том, что эти заболевания вызваны особыми бактериями: лепра и туберкулез – так называемыми микобактериями, а сифилис – спирохетами, которые порождают в организме не такую реакцию, как большинство других бактерий и инфекций. Бациллы туберкулеза привлекают защитные клетки. Они образуют небольшие тканевые узлы, называемые гранулемами, которые медленно разрушаются бактериями. Бацилла – не особенно агрессивная, но очень стойкая бактерия, поэтому в долгосрочной перспективе разрушительный эффект намного сильнее, чем от других инфекций. Бациллы постепенно распространяются по всему телу и могут скрываться там годами. Без помощи туберкулостатиков, антибиотиков против туберкулезной палочки, они навсегда останутся в ткани. Типичные симптомы туберкулеза включают ночное потоотделение и непрерывную потерю веса. Локальное разложение тканей при туберкулезе не происходит остро и бурно, то есть гноя и красного, болезненного и теплого абсцесса вы не увидите. Но даже если эта локальная реакция при туберкулезе наступает гораздо медленнее, она не менее агрессивна. Это приводит к постепенному разрушению пораженных тканей, которые по внешнему виду будут напоминать сыр. Туберкулезный абсцесс обычно не является острым и теплым и поэтому называется холодным абсцессом.

Когда Жюль Педу обратился в больницу Жюля Пеана и показал свой большой холодный абсцесс на левом плече, он был смертельно больным и изможденным. Вероятно, снаружи врач увидел немного, но если он слегка надавил на руку, глубоко внутри он мог почувствовать жидкие массы. Разумеется, каждое движение плеча было болезненным. Кровь в руке, вероятно, застоялась, сама рука распухла, и работать ею, как и плечом, было практически невозможно. Хирург Пеан изначально думал, что может спасти жизнь этого человека только путем экзартикуляции – ампутации, при которой рука полностью удаляется из суставной впадины. От такого предложения пекарь решительно отказался. Он предпочел умереть, чем лишиться руки. Разве он не нуждался в обеих руках, чтобы зарабатывать себе на хлеб? Пеан – должно быть, вопреки своим убеждениям – согласился на его условия. Он провел операцию, ограничиваясь лишь очищением холодного абсцесса. Длинной инцизией он обнажил кость от акромиального отростка ключицы до передней стороны плеча. Верхняя часть кости была полностью разъедена. Пеан вычистил всю костную ткань, разложившуюся до состояния камамбера. Надкостница, суставная сумка и суставная впадина были, по-видимому, неповрежденными, так что осталась четкая полость. После этого первого вмешательства 11 марта 1893 года пациент восстановился в течение нескольких дней, и его рука сохранила жизнеспособность.

У Пеана был опыт работы с (временными) лицевыми имплантатами из платины при сифилисе и связанных с туберкулезом увечьях носа и верхней челюсти. Он попросил стоматолога, доктора Ж. Портера Мишеля, сконструировать для своего пациента Педу химически инертный (как можно менее реакционноспособный) механический плечевой сустав, который должен был гарантировать сохранение функции плеча. Мишель изобрел гениальную конструкцию, которая, по крайней мере, теоретически отвечала обоим требованиям. Он сделал резиновый шарик, который варил в парафине в течение 24 часов, чтобы тот затвердел. Вокруг шарика проходили две бороздки, пересекающиеся под прямым углом. В них были подвижно закреплены два платиновых кольца. Горизонтальное кольцо соединялось с плечевым гнездом лопатки двумя винтами. Таким образом, и экзоротация, и эндоротация (вращение наружу и внутрь соответственно. – Прим. ред.) были возможны, рука могла двигаться. Движение вертикального кольца осуществляло абдукцию – отведение руки. Это второе кольцо крепилось на платиновый стержень, который заменял верхнюю часть плечевой кости.