Соколиная охота - Сергей Шведов

Бальзамом на душевные раны Орлеанского пролились слова Тинберги, произнесенные шепотом:

– Ты мне еще понадобишься, Эд. Постарайся не оплошать сегодня ночью.

Конечно, Эд мог бы упрекнуть свою несостоявшуюся любовницу в коварстве, но, похоже, она не столько заманивала его в ловушку, сколько спасала от мечей варягов. Попадись, скажем, Орлеанский под горячую руку ярла Сивара, и его наверняка бы постигла участь несчастного епископа Эброина, чей труп остывал сейчас в углу парадного зала. Были убиты и около двух десятков мечников, решивших, видимо, защитить монсеньора. Остальные, к счастью, поспешили последовать примеру графа Орлеанского и побросали мечи.

Эду очень хотелось бы знать, как варяги ярла Сивара проникли сначала в город, а потом в замок. Кажется, он все-таки недооценил королеву Тинбергу. Эта женщина умела не только очаровывать мужчин, но и заставляла плясать их под свою дудку. Возможно, варяги воспользовались тайным ходом, но не исключено, что кто-то из королевских слуг открыл им ворота.

Многое прояснилось после того, как граф Эд перебросился несколькими словами с капитаном своей дружины Лиутаром. Оказывается, стоявших на страже мечников просто опоили зельем, настолько сильным, что их не могли разбудить даже оплеухи разъяренного капитана. Возможно, та же участь постигла и стражников, охранявших городские ворота, либо варяги воспользовались тем самым подземным ходом, который все эти дни так старательно искал Бернард Септиманский. Если верить слухам, то этот ход вел из дома ведьмы Сенегонды в тайный языческий храм, расположенный за стенами Парижа.

Люди графа Септиманского осмотрели дом убитой ведьмы, но ничего интересного там не нашли. Граф Орлеанский от души пожалел, что не занялся поисками бесовского капища сам, глядишь, и удалось бы избежать сегодняшнего позора. Впрочем, если не считать убитых во время захвата варягами королевского замка мечников, то Эд легко отделался, чего, видимо, нельзя сказать о графе Бернарде Септиманском, которого по возвращении в славный город Париж ждет очень неприятный сюрприз. Вряд ли варяги пощадят человека, столь необдуманно поднявшего руку на Лихаря Урса, прямого потомка самого Чернобога.

По словам капитана Труана, тридцать дозорных, выставленных им под стены монастыря, были убиты. Можно было только догадываться, почему никто из них не успел поднять тревогу. Скорее всего, им для этого просто недостало времени. Варяги действовали решительно и быстро, они отлично знали, что у ворот монастыря их поджидает засада. И предупредить их об этой засаде мог только один человек – Раймон Рюэрг.

– Я поражаюсь твоей самоотверженности, граф Лиможский, – презрительно фыркнул Бернард Септиманский. – Ты даже не представляешь себе, как будет огорчен твоим предательством епископ Эброин.

Дабы не усугублять и без того непростую ситуацию, Раймон без споров отдал свой меч.

– Меня просто обманули, граф Бернард.

Рюэрг сказал правду, но, к сожалению, у графа Септиманского были основания усомниться в правдивости его слов. Впрочем, далеко не все еще было потеряно. Беглецов вполне могли перехватить дружинники графов Турского и Парижского, которые стерегли все подходы к замку Вельпон. Капитан Труан уже отправил в лагерь сеньоров гонцов с неприятным известием.

– Мы возвращаемся в Париж, – сказал граф Септиманский. – Кто знает, что придет в голову сумасшедшим варягам. А ты, Труан, обшаришь всю округу и похоронишь убитых.

Связывать руки Рюэргу не стали, но люди Бернарда окружили плотным кольцом и его самого, и его мечников. Раймон еще надеялся оправдаться, но отлично понимал, что сделать это будет совсем не просто. А бежать ему некуда, ибо предателем его с полным основанием могут считать обе противоборствующие стороны. Раймон Рюэрг просчитался в тот самый момент, когда до графского титула было уже рукой подать.

Рассвет забрезжил, когда они подъезжали к наглухо закрытым городским воротам. Париж был обнесен деревянной стеной, но приворотная башня была сложена из камня. Стражники, охранявшие эту башню, видимо, издалека разглядели приближающихся всадников и опознали их. Подъемный мост был опущен, впрочем, его редко поднимали в мирное время, а ворота заскрипели сразу же, как только конь Бернарда Септиманского застучал копытами по обледеневшему настилу.

Ночь выдалась морозной, и от холода всадников не спасали даже плащи, отделанные мехом. Судя по всему, стражники тоже замерзли на пронизывающем ветру, во всяком случае, они не стали задавать графу Бернарду глупых вопросов и поспешили укрыться в башне.

Четыре сотни всадников без помех въехали в город, копыта коней зацокали по мощенным камнем узким улочкам Парижа, разгоняя предутреннюю дрему горожан. Ничто, казалось, не предвещало беды, но мечник, ехавший справа от Раймона, вдруг откинулся назад и медленно повалился с седла. Рюэрг ошалело уставился на оперенную стрелу, пробившую шею несчастного. А потом стрелы посыпались со всех сторон. Конь Раймона взвился на дыбы и рухнул на обледенелую мостовую.

– Засада! – крикнул кто-то, но это предупреждение явно запоздало.

Невидимые стрелки били из окон ближайших домов по мечникам графа Септиманского, а сам Бернард, охваченный ужасом, крутился на небольшом пятачке, не в силах вырваться из окружающего его месива тел. Стрельба прекратилась только тогда, когда по меньшей мере три сотни мечников графа уже распрощались с жизнью, но и эта передышка была недолгой.

Всадники, облаченные в доспехи, обрушились на уцелевших людей Бернарда сразу с двух сторон. Выжить в этом аду было практически невозможно. Человек в рогатом шлеме, в котором Раймон без труда узнал ярла Драгутина, насел на графа Бернарда и двумя взмахами меча вышиб его из седла. Дело уже явно двигалось к развязке, а Рюэрг все так же ошалело стоял посреди мостовой не в силах двинуть ни рукой ни ногой. Его едва не стоптал конем какой-то варяг, но Раймон успел отшатнуться к стене и ударился спиной в дверь. На его счастье, она оказалась незапертой, и меч, уже занесенный над его головой, со свистом рассек воздух.

Рюэрг бросился на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, но в последний момент все-таки обернулся. Женщина, завернутая в покрывало, закрывала на засов дверь, в которую уже ломились варяги.

– Наверх, – коротко бросила она Раймону, шлепая босыми ногами по холодным ступенькам.

– Кто вы? – спросил он незнакомку, когда та схватила его за руку.

– Раздевайтесь, – потребовала та, затащив его в спальню.

– Зачем?

– Я скажу им, что вы мой муж, всю ночь проспавший в моей постели.

Раймону ничего не оставалось делать, как последовать совету своей спасительницы. Его одежду женщина тут же спрятала в шкаф и натянула на голову Рюэрга ночной колпак.

– Ложитесь же наконец, – прошипела она.

– А вы?

– А я уже с вами, – отозвалась женщина, прижимаясь к нему обнаженным телом. – Начинайте.

– Что начинать? – спросил Раймон севшим от возбуждения голосом.