Неизвестный Бондарчук. Планета гения - Ольга Александровна Палатникова

Для меня это было совсем неожиданно. Тарковский тоже удивился:

– А что такое?

– Приказ из Москвы.

Я по наивности спросил:

– А как же вы сделали второй заграничный паспорт? Ведь фотография моя нужна и другие справки с моей подписью…

– Не ваше дело, – ответили мне вежливо, – поезжайте.

Обнялись мы с Андрюшей и Алёшей на вокзале, порадовались, что славно провели несколько дней, и я из серого Восточного Берлина переехал в разноцветную Западную Германию.

Во Франкфурте-на-Майне в это же время тоже проходила Неделя Советских фильмов. Там нашу делегацию возглавлял Лев Александрович Кулиджанов, и входили в неё Сергей Фёдорович Бондарчук, Всеволод Васильевич Санаев и Тенгиз Абуладзе. Оказалось, что в программу Недели был включён мой фильм «Без страха», он вызвал большой интерес у публики, там даже скандал возник между мужской половиной зрителей и женской: слишком по-разному они воспринимали и оценивали эту мою работу, Сергей Фёдорович при первом знакомстве мне даже попенял:

– Ты тут настоящий переполох устроил. На наших фильмах всё по-немецки чинно, но залы неполны. На твоём же – аншлаги, а потом – споры, переходящие в ссоры, так что держи ответ перед зрителями сам.

Так я впервые пожал ему руку, посмотрел в глаза живому классику, человеку, окутанному легендами, историями, домыслами всякими… Я же перед его универсальным талантом актёра и режиссёра преклонялся всегда.

Эта неделя в Западной Германии, проведённая рядом с Сергеем Фёдоровичем Бондарчуком, стала для меня незабываемо счастливой.

Как-то слышу, он недовольно бурчит:

– До смерти мне надоели эти немецкие сардельки, видеть их не могу, в горло не лезут.

А Санаев тут как тут, добавляет жару:

– Да, Сергей Фёдорович, это тебе не в Ташкенте, у Алика Хамраева. Он меня там своим пловом потчевал – объеденье!

Бондарчук гляну на меня:

– А здесь сможешь приготовить?

– Само собой, Сергей Фёдорович, лишь бы необходимые продукты были.

– Продукты?! За продуктами дело не станет.

Сели мы составлять список продуктов. Я спросил:

– На сколько человек рассчитывать?

– Ну… нас пятеро, шестой переводчик…

Тут вставил слово Кулиджанов:

– Надо бы и немцев на знаменитый узбекский плов позвать.

– Немцев?! Да они жадные! Только своими сосисками нас кормят! Ну уж нет! Пловом Алика будем наслаждаться сами!

Но это он так пошутил. Вся верхушка принимающей стороны была приглашена. Пошли мы в магазин, а там… чего только в обычном франкфуртском магазине не было! Баранина из Ирана, курдючное сало, перепёлки из какой-то страны. Я, дивясь на такое изобилие, спросил:

– Сергей Фёдорович, какой будем делать плов?

– Как какой?

– Есть обычный хороший плов, а есть ещё эмирский плов.

– Что такое «эмирский»?

– Это плов-ассорти, в нём мясо молодого барашка, печень, почки, немножко говядины, перепела…

– Будем делать эмирский плов.

Набрали мы разного мяса, подходим к кассе, все полезли за портмоне, чтобы свои марки вытащить… Сергей Фёдорович, поднял бровь и отрезал:

– Это моё предложение было, я и плачу.

Творческая встреча: советские мастера Михаил Ульянов, Владлен Давыдов, Сергей Бондарчук и крупнейший немецкий (ГДР) артист Фриц Диц (исполнитель роли Гитлера в эпопее «Освобождение»)

С Тамарой Федоровной Макаровой и бразильской актрисой Марией де ла Коста

И первый миф, что Бондарчук скряга, рухнул мгновенно. Я понял, сколь добр он и щедр. Не раз впоследствии я убеждался, что Сергей Фёдорович очень добрый человек.

Он любил застольные беседы, слушателем был благодарным. Лавры лучшего рассказчика в нашей компании принадлежали Всеволоду Васильевичу Санаеву. Он на все Кинофестивали, на все Недели Советского кино ездил. Говорил мне:

– Думаешь, почему меня начальство включает во все кинематографические делегации за рубеж? Им же скучно! Как они от своих дел отдыхают? Вечером рассядутся в номере и водку пьют. А я им – анекдоты, байки, прибаутки; их у меня на памяти великое множество. Благодаря такому своему таланту я весь мир посмотрел.

Очень атмосфера у нас была дружеская, весёлая. У Тенгиза Абуладзе это была первая поездка за границу.

– Тенгиз, пойдём, погуляем по вечерней набережной.

– Ты что?! Засекут! За нами же следят!

– Кто следит? Тенгиз, прекрати.

Когда закончился запас спиртного, Сергей Фёдорович успокоил:

– Без паники! – И обратился к представителю немцев: – У вас недалеко коньячный завод, старинный, стало быть, достопримечательность. Нельзя ли организовать экскурсию?

Тот быстренько позвонил:

– У вас хочет побывать наш именитый гость, герр Бондарчук! Великий русский режиссёр, создатель «Войны и мира»!

Помчались мы на нескольких «Мерседесах» за сто километров от Франкфурта на этот коньячный завод. Апартаменты хозяина напоминали музей: подлокотники у кресел позолоченные, картины в позолоченных рамах, предки его на нас с каждой стены глядели. А сам наследник чуть ли поклоны не бил:

– Герр Бондарчук! Для меня большая честь, герр Бондарчук, принимать вас и ваших друзей!

Тут приносят на серебряных подносах рюмочки, граммов по 15, в них коньяк какой-то особый – то есть дегустация. Приглашают на экскурсию. Бондарчук распорядился так:

– Вот Тенгиз Абуладзе, он у нас винодел, и Хамраев тоже знаток, им это очень интересно, а мы лучше здесь посидим.

Дали нам халаты и битый час водили по заводу. Возвращаемся, а они так с этими рюмочками и сидят. Тут Санаев произносит текст не для перевода:

– Ну, хер Бондарчук, по всему видать, в обратный путь пора, ни грамма больше нам эти капиталисты не нальют.

– Да не может такого быть! Подожди!

Но опять ничего не происходит, и тогда уже Сергей Фёдорович обращается к хозяину:

– Ну, спасибо вам, мы, пожалуй, поедем.

– Тут и Кулиджанов поднялся, начал прощаться, а хозяин:

– Как? Уже уезжаете? А мы запланировали вместе пообедать…

Появляются слуги в шитых золотом ливреях, открывают массивные двери в банкетный зал, и мы видим накрытый стол. Мама моя!.. В огромных фарфоровых блюдах икра красная, икра черная, только ложки торчат! Напитки любые: коньяки, виски… Очень хорошо мы погуляли, и на прощание каждый получил в подарок по полуторалитровой бутылке их марочного коньяка в красивой коробке. Сели мы в машину, Бондарчук поворачивается к Санаеву:

– Ну, хер Санаев, понял теперь, кто таков хер Бондарчук?

С тех пор мы с Сергеем Фёдоровичем и сдружились. Потом уже встречались в Москве, когда я приезжал по кинематографическим делам: на пленум, или на съезд, или на международный кинофестиваль. Завидит меня, раскинет руки:

– Алик, иди сюда, мой дорогой.

В середине восьмидесятых (уже началась перестройка) я в Москве снимал документальный фильм о Советском Союзе по заказу Общества культурных связей с зарубежными странами. Все шло хорошо, зарплата есть, естественно, общаюсь с