Стрекоза и Муравей - Светлана Становая

Соня пулей вылетела из кафе. Лиля догнала её на улице, но подруга не жалела ничего слушать, плакала, отворачивалась, отталкивала от себя Лилю.

— Это неправда, всё неправда, — твердила она. — Ты всё подстроила, да, признайся? Уйди, я не хочу тебя видеть.

На обочине Соня остановилась, лихорадочно замахала руками. Рядом затормозила машина, Соня упала на заднее сидение, захлопнула дверь.

Лиля медленно поплелась домой, раздумывая, что делать с новыми знаниями. Сообщить Юре и подставить Соню? Жалко подругу, у неё и без неприятностей на работе всё плохо, личная жизнь разрушилась. Или промолчать, какое, собственно, Лиле дело до Юры и всего их предприятия, она там больше не работает. Если Соня уверит себя в невиновности «Дика», полезной информации всё равно теперь не сольёт — что интересного может рассказать экспедитор? К тому же, Лиля верила в Сонин здравый смысл — сколько не закрывай глаза и не прячь, как страус, голову в песок, а история с австралийцем — самый настоящий промышленный шпионаж. Пусть в одном отдельно взятом офисе, но ведь шпионаж! Кто знает, может быть у «Дика» есть ещё несколько доверчивых подружек, поставляющих информацию? Тогда, сколько Юра не бейся, производство рано или поздно пойдёт ко дну, конкуренты проглотят дело БигБосса, как это случилось со многими другими. Рассказать про Сонину глупость Лиля не могла, промолчать — тоже.

Юра

Расстройство пищеварения Юра перенёс стоически и не искал причины: вчера в обед он угощался суши и айвовым напитком, ел в уличном кафе пиццу, по пути к Ксении перехватил парочку пирожков в маленьком ларьке, так что обвинять в недомогании ресторан не имело смысла. Проблемы начались поздно вечером, Юра едва успел проводить Ксению до подъезда и метнулся назад в такси, торопясь домой. Тем более Ксения чувствовала себя отлично. Утром, уже из офиса, разговаривая с ним по телефону, она весело щебетала и уверяла, что провела чудесный вечер. Оставалось радоваться её здравому смыслу: после всех розовых изощрений и цветов Ксения не ждала от него предложения руки и сердца.

Вполне можно было приехать на работу в конце дня, но Юра не видел в этом логики — пару оставшихся часов он будет отвечать на вопросы коллег, которые, вполне возможно, завтра потеряют свою актуальность, и подписывать несрочные документы. Срочные секретарша привезла бы ему на дом. Уж лучше, раз так получилось, хорошенько отдохнуть, выспаться и плодотворно потрудиться все оставшиеся дни недели, и выходные тоже.

До зимы ещё далеко, а в городе, почему-то на всю включили отопление. Юра расхаживал по квартире в старых шортах и растянутой майке и чувствовал бы себя отлично, если бы не мысли о Лиле. Как она могла уйти к Осипову? Почему не пришла к нему с претензиями, не пожаловалась на несправедливость расформирования отдела, в конце концов, просто не явилась скандалить в своём репертуаре! Взяла и ушла! Махнула на прощание стрекозиными сверкающими крыльями и улетела, словно его, Юры, никогда не было в её жизни.

От злости в голове не задерживались никакие нужные для работы мысли, Юра попытался отвлечься интернетом и поймал себя на том, что тупо перескакивает со страницу на страницу. Он захлопнул ноутбук. Хватит! Сейчас он сам поедет к Лиле и всё выяснит. И не важно, захочет она с ним объясняться или нет, если нет, Юра её заставит. Запугает, зацелует, защекочет, подвесит за ноги, но добьется честных объяснений.

Он не успел натянуть джинсы — Лиля пришла сама. Юра распахнул дверь, втянул её в квартиру, прижал к стене и обхватил так, что его стрекоза не могла даже дёрнуться.

— Я тебя больше никуда никогда не отпущу, — заявил Юра.

Лиля подняла голову, широко распахнула глаза, улыбнулась и обхватила его руками за шею.

— Не отпускай. Только ты, пожалуйста, крепко меня держи, ладно? Крепко-крепко?

— Не сомневайся, — пообещал он. — Я наделаю тебе кучу детей, куплю унылые старушечьи тряпки и не выпущу из дома.

— Если из дома не выпустишь, зачем тряпки? — не поняла Лиля. — Куда в них ходить?

— Вопрос с детьми считаем решённым? — уточнил Юра.

— Это вторично, — кивнула она. — Юра, что с тобой?

Как объяснить ей, что с ним? Как рассказать, что все его мысли крутятся вокруг Лили, что засыпая он думает о ней и просыпается, ожидая их встречи? Что он, оказывается, влюбился в неё ещё там, на море, когда счастливая и беззаботная его стрекоза трепала за уши огромную псину, весело смеялась, словно предлагала разделить её счастье всему миру. Как объяснить, что она, легко и незаметно, заняла в его душе то место, очень опасное, рядом с сердцем, в которое он никогда и никого не допускал? Какой же он, оказывается, был глупый идиот! Влюблялся, страдал, переживал и не понимал, что все его чувства не более чем замена настоящему, единственно возможному счастью, которое вот оно, сияет в руках улыбкой и прижимается к груди холодной с улицы курткой. Которое, не задавая больше вопросов, закрывает глаза и доверчиво вытягивает губы в трубочку, ожидая поцелуя.

Целовались долго. Потом стоять в коридоре стало неудобно, и Юра перенёс Лилю на кровать.

— Подожди, — выдохнула она.

Упёрлась в плечи руками, завозилась, пытаясь выскользнуть из его объятий.

— Нам надо поговорить, Юра.

— Ты замужем? — спросил он.

— Нет, — растерялась стрекоза.

— Тогда после поговорим, — ответил Юра, подминая под себя её дурманящее упругое тело.

Разговор отложился до вечера, какие вообще могут быть беседы, пусть и ультра важные, когда тебя, всего, до кончиков пальцев наполняет пьянящим чувством счастья и обладания?

Он бы продолжал их увлекательное занятие и дальше, но Лиля запищала, что хочет есть, чаю и в душ, но на это раз одна.

— Иди, — милостиво разрешил Юра, вытягиваясь на кровати. — Я сейчас встану и пельмени сварю, пельмени будешь?

— Буду, — легко согласилась Лиля.

На кухне, уплетая за обе щеки горячие пельмени, она рассказала как из офиса утекала информация.

Есть Юре расхотелось, он лениво ковырял вилкой в тарелке, думал. Итак, что мы имеем?

Слива инфы больше не будет, и это хорошо. Кто-то из конкурентов проявил недюжинный креатив и смекалку, а значит есть возможность что он будет искать новые подходы — это плохо. В смёту расходов придётся добавить средства для организации службы информационной безопасности, настоящей, а не такой, как у БигБосса, чисто символической, состоящей из одного средненького программиста. Сонину глупость озвучить коллективу, саму девушку немедленно уволить без выходного пособия. Плохой опыт тоже опыт и, возможно, коллеги будут осторожнее — это хорошо. Лиля не простит ему репрессии подруги — это плохо. К тому же он изначально идёт по тупиковому пути, смешивает личное и рабочее, чего никогда и ни при каких обстоятельствах делать нельзя.

— Юра, ты чего завис? — осторожно спросила Лиля. — Думаешь, да? А когда ругаться будешь?