Сердце королевы - Кристина Кашор

– Прекрати! Встань.

– Как прикажете, ваше величество, – с сарказмом сказал он, вскакивая.

Она начала понимать, в какую игру он играет.

– Пожалуйста, не надо, Саф, – взмолилась она. – Ты же знаешь, что это просто я.

Саф фыркнул.

– Что? Что смешного?

– Ничего, – заверил он, – ваше величество.

– Да говори уже, Саф.

– Я бы не посмел перечить вашему величеству, ваше величество.

Будь они в другом месте, в другой ситуации, она, пожалуй, стерла бы это самодовольство пощечиной. Уж Искра бы обязательно влепила ему сейчас оплеуху. Но Биттерблу этого сделать не могла, ибо Биттерблу, ударив Сафа, только подыграла бы ему: могущественная королева наказывает простолюдина. И если она будет обращаться с ним как с подданным, все карты окажутся у него в руках. Такое положение ее озадачило: как это возможно, чтобы жестоким обращением королева уступала власть подданному?

Ей всего лишь хотелось, чтобы они поговорили.

– Саф, – начала она. – До сих пор мы были друзьями и равными.

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

– Что? – снова взмолилась она. – Скажи. Пожалуйста, говори со мной.

Саф прошагал к лежащей на постаменте короне и накрыл ее ладонью, погладил отполированное до блеска золото, небрежно прикидывая размер драгоценных камней. Она заставила себя молчать, хотя ей казалось, будто издеваются над ее собственным телом. Но когда он дошел до того, что поднял корону, надел себе на голову и, обернувшись, мрачно уставился на нее – окровавленный король в рванье – Биттерблу не сумела сдержаться.

– Верни на место, – прошипела она.

Хмыкнув, он снял венец и положил обратно на бархатную подушку.

– Выходит, мы все-таки не равные, а?

– Мне плевать на эту дурацкую корону, – выпалила она раздраженно. – Просто мой отец был последним, кого я в ней видела. И когда ты ее надел, я вспомнила его.

– Парадокс, – сказал он, – а я ведь думал как раз о том, как вы с ним похожи.

Не важно, что у нее самой бывали те же мысли. Слышать это от Сафа было гораздо больнее.

– Ты врал не меньше меня, – прошептала она.

– Я ни разу не соврал, – злобно огрызнулся он, шагнув в ее сторону; она испуганно отпрянула. – Скрывал кое-что, когда было нужно. Но ни разу не соврал!

– Ты знал, что я не та, за кого себя выдаю. Я не делала из этого тайны!

– Королева! – проорал Саф, делая еще шаг вперед. – Королева, чтоб тебя! Ты мной играла! И не только ради информации!

В дверях показался По. Небрежно взявшись рукой за раму над головою, он прислонился к косяку, поднял брови и ожидающе замер.

– Простите, мой принц, – струхнул Саф и, к удивлению Биттерблу, опустив перед ним глаза и понурив голову, безропотно отступил от нее.

– Ее величество – моя двоюродная сестра, – спокойно проговорил По.

– Я понял, мой принц, – робко отозвался Саф.

«А я вот не поняла, – подумала Биттерблу По, – и хватит мне мешать. Он нужен мне злым. Когда он злится, проще докопаться до правды».

По с индифферентным видом развернулся на пятках и вышел из комнаты.

– Он ведь не знает, да? Понятия не имеет, что вы за змея.

Биттерблу сделала вдох и тихо произнесла:

– Я тобой не играла.

– Брехня, – перебил Саф. – Вы рассказали принцу По обо мне во всех подробностях, описали каждую минуту наших встреч и абсолютно все, что мы делали. И после этого я должен поверить, что своим прихвостням вы ничего не говорили? Думаешь, я настолько наивен, что не понял, почему меня сцапали за убийство, которого я не совершал, и кто заплатил свидетелю за его лживые слова? И кто стоит за нападениями на нас с Тедди?

– Что? – воскликнула она. – Саф! Нет! С чего мне все это делать, когда мы с По только что тебя спасли? Подумай головой!

– А сейчас вы, должно быть, повеселились напоследок! Это что, развлечение такое – марать себя, якшаясь с простолюдинами, а потом прилюдно объявлять об этом? Не верится, что я так изводился впустую, – пробормотал он тише, снова шагая к Биттерблу. – Боясь, как бы не навредить ей ненароком. Думая, что она ни при чем!

Понимая, что поступает безумно и глупо, она положила ладонь ему на руку.

– Саф, клянусь, я не совершала всех этих ужасов. Я огорошена не меньше тебя. Я на вашей стороне! Я пытаюсь найти правду! И я никому не рассказывала всех подробностей… кроме По, – поспешно исправилась она, – и даже он не знает самого личного. О том, что я сбегаю по ночам, почти никому не известно!

– Опять вранье, – сказал он, пытаясь стряхнуть ее руку. – Отпустите.

Она вцепилась сильнее:

– Нет. Прошу тебя.

– Отпусти, – процедил он сквозь стиснутые зубы, – иначе я тебе врежу и опозорю себя перед принцем.

– Я хочу, чтобы ты меня ударил, – сказала она.

На самом деле ей этого вовсе не хотелось, но так, по крайней мере, было бы честно. Ведь ее воины его избили.

– Конечно, чтобы я загремел обратно в темницу.

Он выкрутился из ее хватки, и Биттерблу сдалась, отвернулась от него и в отчаянии обхватила себя за плечи.

Наконец она заговорила снова – тихим, ясным голосом.

– Я лгала, Саф, но вовсе не желая навредить тебе, или твоим друзьям, или другим искателям правды – никому, клянусь. Я выходила лишь для того, чтобы посмотреть, каков мой город ночью. Мои советники держат меня в башне, чтобы я оставалась ко всему слепой, а я хотела знать. Я не думала, что повстречаюсь с тобой. Не думала, что ты мне понравишься, что мы станем друзьями. А когда это случилось, как же мне было сказать тебе правду?

Она не видела его лица, но он, кажется, рассмеялся.

– Невозможная.

– Что? Что это значит? Объясни!

– Вам как будто чудится, что за те наши встречи, когда я не знал, что вы королева, мы стали друзьями. Что мы были равными. Но знание – это сила. Вы знали, что вы – королева, а я не знал. Мы вовсе не были равными, а что до дружбы… – Саф запнулся. – Ваша мать мертва, – произнес он совсем другим тоном – горько и безнадежно. – Вы врали мне обо всем.

– Я рассказала тебе то, что для меня дороже правды, – прошептала она.

Между ними протянулось молчание, гулкое, словно пустота. Словно пропасть. Оно длилось долго, очень долго.

– Даже если на миг допустить, что вы говорите правду, – сказал он наконец, – и что нападения – не ваших рук дело…

– Я говорю правду, – прошептала она. – Саф, клянусь тебе в этом. Единственное, о чем я солгала, – это мое имя.

Последовала еще одна небольшая пауза. А когда он заговорил снова, в его голосе звучала тихая печаль, которую она никак не могла увязать со знакомым ей Сафом.