Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

монархи исчезли бы. Может, кому-то посчастливится такое увидеть; но для мыслящих по-иному – а к какому разряду относится Пруссия, не вызывает сомнений – какую найти альтернативу? Откуда появятся альянсы для создания противовесов? Если Франция продолжит поддерживать тесные отношения с Австрией, то каков будет выбор? С Англией? Всегда, писал он, ненадежный партнер. С Оттоманской Портой? Возможно, но бесполезно, разве только для нескольких мелких военных диверсий. Если германским государствам будут противостоять союз Австрии – с одобрения Франции – и России, – а когда он писал эти строки, такое казалось наиболее вероятным, то где искать помощи центральноевропейским монархам?

Фридрих сам отвечал на собственный вопрос. В единстве.

И побуждающим мотивом для того, чтобы вновь попытаться добиться германского единства, независимо от мощи Австрии, являлось поведение императора.

Иосиф, энергичный и гордый, с самого вступления на престол продемонстрировал отсутствие понятий реализма и практичности. Памятным примером этого является его решение попытаться улучшить во всех областях – экономической, социальной, юридической – ситуацию в Австрийских Нидерландах. Там много лет должность имперского губернатора занимал дядя Иосифа, старый и знаменитый противник Фридриха, эрцгерцог Карл Лотарингский. Его правление было мудрым, полезным и популярным. Иосиф же решил, что все еще можно улучшить, и, когда Карл умер, незадолго до смерти Марии-Терезии император назначил на пост губернатора свою сестру, эрцгерцогиню Марию-Кристину. Она намеревалась проводить реформы, которые диктовал император. Во-первых, внутри страны необходимо установить боUльшую религиозную терпимость, это было любимым коньком Иосифа. Некоторые конкретные законы нарушали этот принцип – население, будь то фламандцы или валлоны, было католическим, а существовавшие предрассудки уходили корнями в религиозные войны. Во-вторых, существовал так называемый Договор о границе (Barrier Treaty). В соответствии с ним в некоторых шельдских городах размещали датские гарнизоны, так что торговля Антверпена регулировалась другим государством. Иосиф выступал с заявлением относительно подобного положения вещей, которое он находил устаревшим и неоправданным. Принцесса Оранская, племянница Фридриха, поинтересовалась его мнением.

Точка зрения Фридриха была проста. Император явно считал, что Договор о границе просуществовал достаточно долго. Заинтересованными сторонами в этом вопросе выступают Британия, Голландия и Франция. Британия находилась в состоянии войны с Голландией, начиная с 1780 года, когда по наущению России датчане присоединились к так называемому вооруженному нейтралитету континентальных государств по защите претензий и действий Британии на море. Поэтому датчане могли ожидать помощи с этой стороны. Молодая королева Франции уже произвела на свет наследника престола, так что для Франции влияние Австрии в это время было первостепенным. При наличии враждебно настроенной Британии и Франции, симпатизирующей Австрии, мало что может встать на пути амбиций императора. Фридрих писал, что племянница должна смотреть на вещи реально.

Тем не менее германские монархи, действуя сообща, успешно противостояли Вене. Это была последняя победа Фридриха, прецедент, которому Пруссия положила начало, некоторое подобие объединенной Германии» (Фрейзер Д. Фридрих Великий. М., 2003. С. 580–585).

Весь берлинский двор собрался посмотреть, как будет происходить представление русского посланника. Конечно, граф Николай Петрович помнил фразу, которую не единожды он слышал от берлинских дипломатов в Петербурге, король любил повторять: «Среди грохота сражений я не научился искусству скрывать мысли. Наивная правда, сокровенная мысль моих мыслей проглядывает в словах и таится на кончике моего пера».

– Ваше величество! – сказал граф Румянцев. – Русская императрица оказала мне честь предстать перед вами в качестве посланника государства Российского! Внешняя политика резко изменилась, появились новые обстоятельства после Баварского дела и Тешенского мира. Немецкие князья вновь почувствовали себя самостоятельными под покровительством ее императорского величества, а мне надлежит поддержать соблюдение германской конституции.

– Ваше сиятельство, граф Румянцев! С ее величеством Екатериной Алексеевной мы давно говорили о дипломатической службе в Германской империи. У нас четырнадцать княжеств, герцогств, фюрств, порой возникают небывалые противоречия между ними, нужна умиротворенность в наших имперских владениях. Австрийский император молод, горяч в своих приобретательских решениях, Пруссия и Россия несколько убавили его в горячности, поставили его на место. Русский посланник в Германии предназначается для того, чтобы сохранять оборонительный союз между Пруссией и главными государствами Германии под покровительством русского двора, и граф Панин давно работает в этом направлении.

– Ваше величество, – не удержался Николай Румянцев, – внешняя политика России, повторяю, резко изменилась, граф Панин очень болен и, в сущности, отошел от управления внешней политикой, внешней политикой управляет сама императрица, а помогают ей ее секретари Александр Безбородко, Марков, Бакунин. А в сентябре 1781 года ее величество Екатерина Алексеевна попросила графа Панина сдать дела вице-президенту Коллегии иностранных дел Ивану Андреевичу Остерману, сыну министра великого Петра I. Так что, ваше величество, граф Панин ничего не делает из того, что вы здесь сформулировали. Императрица дала мне инструкцию поведения в Германской империи, у меня есть проект договора с Австрией, который я в самое ближайшее время вручу австрийскому императору. Русские интересы больше связаны с югом Европы, у нас не закончено еще урегулирование отношений с Турцией, отец, фельдмаршал Румянцев, говорил, что Крым – это бывшее русское княжество… И русский посланник в Германии вовсе не должен оберегать оборонительный союз Пруссии с германскими княжествами, у России своя особая роль в германских княжествах.

«Нельзя не заметить, что самому Румянцеву очень скоро не понравилась немецкая среда, в которой должна была протекать его дипломатическая деятельность, – писал биограф семейства Румянцевых П. Майков. – Он уже в 1783 году писал графу Безбородко, а также и отцу своему, что чувствует, «сколь недобровольное есть мое от отечества временное отлучение, что вы, вероятно, доставите мне одно из тех двух мест, которые мне занимать приличнее того, в котором ныне нахожусь; что пост мой маловажный, имеет не весьма пространное поле для радения к службе Ея Величества, на котором принужден прилагать самый большой труд. Если человек с некоторою способностью к делам долго здесь пробудет, то он оную способность в себе истребит» (Русский биографический словарь. СПб., 1910. Т. 15. С. 496).

У графа Румянцева в его канцелярии не было даже секретаря, чтобы переписывать бумаги, ему приходилось не только писать черновик, но и переписывать и набело. А готовить бумаг приходилось много: Екатерине II, графу Безбородко, отцу, писать обо всем, о своих визитах, о своих разговорах, о мелких и крупных событиях, о принцах и князьях, о министрах и всех лицах, которые принимали участие в германских делах. Напишет подробно, потом прочитает, и все покажется таким мелким и ничтожным, не имеющим никакого интереса для России…

В 1781 году Иосиф II по-своему решил голландский вопрос, приказав срыть все голландские крепости, возведенные еще по Утрехтскому миру в 1713 году в борьбе за