Невеста-обманщица - Кэтрин Коултер

— Я до сих пор не могу поверить, что она позволяет тебе называть себя Мелли.

— Да я и сам терпеть не могу это имя. Мелли! Оно вызывает ассоциации с какой-нибудь тяжеловесной рябой девицей. Но важно, чтобы она научилась слушаться меня. И если бы мне захотелось называть ее «кошечкой», то она и с этим должна была бы согласиться, потому что это исходит от меня, ее мужа и повелителя.

Александра, пораженная, смотрела на него.

— Ты ужасаешь меня, Тони.

Тони оскалил зубы:

— Да нет, не так уж я страшен. Просто как бы я ни любил твою сестру, я никогда не позволю ей быть главной. Ах, кажется, я вижу твоего жестокого мужа, и он идет к нам. Любой нормальный человек остановился бы хоть на минутку, чтобы посмотреть на эти статуи, но не таков Дуглас. У него такой вид, словно он собирается кого-то убить. Это должно быть интересно. Хочешь, я уведу его отсюда?

— Нет, а то еще вызовет тебя на дуэль или опять затеет драку.

Она покачала головой:

— И тогда мне придется встать на его сторону, Тони.

— Очень даже возможно. О, кажется, мы спасены. Мелисанда, она приближается к нему со своими акварелями. Вот она остановилась, чтобы посмотреть на статуи, и вовсе не для того, чтобы нарисовать их. Вот они встретились с Дугласом и о чем-то разговаривают. Он вынужден сдерживаться и быть любезным, невзирая на страшное желание убить тебя. Ага, кажется, он перестал скалить зубы. Слушай, Аликс, у меня появилась потрясающая мысль.

Посмотрев ему в лицо, она сразу поняла, о чем он подумал, и быстро сказала,

— О нет, Тони. Ничего не получится, это не…

Дуглас и Мелисанда обошли раскидистое тисовое дерево, и глазам их предстал коленопреклоненный Тони, обнимающий Александру за талию и целующий ее волосы.

Дуглас застыл на месте.

Мелисанда отпрянула назад, точно ее ударили. Потом она бросила свои акварели на землю и, истошно крича, ринулась к парочке, схватила Тони за волосы и изо всех сил отдернула от Александры. Он упал на спину, улыбаясь ей, но Мелисанда не смотрела на него. Она впилась взглядом в свою сестру.

— Ты, жалкая воровка чужих мужей! — закричала она и бросилась к Александре, сбив ее с ног. — Как ты смеешь, Аликс! У тебя есть свой муж, и у тебя хватило совести отбивать моего!

Мелисанда вцепилась ей в волосы.

— Прекрати! Ради Бога…

Дуглас схватил Мелисанду на руки и перебросил Тони, который поймал ее и крепко прижал ее руки к бокам.

— Я выдеру ей все волосы, я ей расцарапаю все лицо!

— Ну, Мелли, успокойся.

Мелисанда повернулась и закричала на расстоянии не больше дюйма от его носа:

— Прекрати называть меня этим ужасным именем! Чем это ты здесь занимался? Целовал ее волосы? У меня прекрасные волосы. И если тебе так уж этого хочется, ты будешь целовать мои! Бессовестный обманщик, я и у тебя вырву все волосы, и тогда ты… Как ты смеешь целовать меня после всего этого, несчастный предатель!

Дуглас слышал крики у себя за спиной, но не пошевелился. Он опустился на корточки перед своей женой. Она трясла головой, словно пытаясь убедиться, что она все еще держится у нее на плечах. Лицо и одежда ее были заляпаны грязью, а глаза слезились.

— Ну, как ты?

— Ужасно, голова вся горит. Не думала, что у Мелисанды столько силы.

— Может быть, это чему-нибудь тебя научит.

— Да, очень может быть.

— Наверное, Тони не ожидал, что она набросится на тебя. Сразу видно, что он не продумал свой план.

Она посмотрела на него и поняла, что он обо всем догадался.

— Действительно, не ожидал, — подтвердила она. — Представляю, как он удивился. И в то же время обрадовался.

— Да. Ну, идем, у тебя жуткий вид, еще хуже, чем у меня. Ванну мы примем поврозь, а то мытье затянется до утра.

Они встали и увидели, что Тони страстно целует свою жену.

Голос Дугласа потеплел.

— Да, Тони удалось доказать кое-что. Правда, не совсем то, на что он рассчитывал. И сейчас он необычайно доволен.

Когда они ушли, Тони с женой занялись любовью в окружении греческих статуй, и страсть так захватила Мелисанду, что она перестала заботиться о том, что их могут увидеть, и о том, что станет с ее платьем.

— Я люблю тебя, Тони, — сказала она. — И если какая-нибудь женщина захочет отнять тебя у меня, я убью ее.

Тони расплылся в блаженной улыбке:

— Я тоже люблю тебя. И мне нравятся твои ревность и ярость. Я очень люблю тебя, Мелли.

Дуглас тем временем отмокал в медной ванне, его денщик склонился над ним, ломая руки и оплакивая безнадежно испорченные штаны и ботинки.

Тайсон Шербрук, высокий и гордый как петух, с благоговением во взгляде, подошел к Александре представить свою невесту.

— Позвольте представить вам Мелинду Беатрис Хардести. Моя невестка, леди Александра.

Так вот она какая, эта плоскогрудая набожная девушка, о которой говорила Синджен. Аликс улыбнулась ей.

— Очень приятно, мисс Хардести. Тайсон так много рассказывал нам о вас. Надеюсь, вы приятно проведете у нас вечер.

Мелинда Беатрис очень хорошо знала себе цену и ничуть не смутилась, оказавшись представленной графине. Они были примерно одного возраста, но и это не поколебало мисс Хардести. Она присела в грациозном реверансе и чопорно произнесла:

— Благодарю вас, мадам.

— Вы, конечно же, будете танцевать с Тайсоном.

— Мистер Шербрук спрашивал у моей мамы, может ли он танцевать со мной. Естественно, она отказала, потому что я еще не выезжаю на балы.

— Жаль, — сказала Аликс. — Тогда, может быть, вы поиграете в карты?

— О нет, мадам. Мне не следует этого делать, потому что мама ужасно бы расстроилась, узнай она, что я играла в карты. Она говорит, что в карты играют только девушки, за которыми некому присмотреть.

— Ну, — Аликс бросила на убитого любовью Тайсона тревожный взгляд, — тогда, может быть, вы прогуляетесь по саду с мистером Шербруком? Сегодня теплый вечер, поэтому я не думаю, чтобы ваша дорогая мама возражала, тем более что кругом так много взрослых, которые проследят, чтобы ваша репутация осталась незапятнанной.

— Да, пожалуй, — согласилась мисс Хардести. — Если мама не будет возражать.

— Ну и девица, — заметил Дуглас, наблюдая за удаляющейся парой. — Надеюсь, что Тайсон все-таки переболеет ею. Слава Богу, скоро он возвращается в Оксфорд.

Он обернулся к жене и нахмурился, увидев, что вырез ее платья поднят всего на полдюйма. Он слышал, как Синджен уже смеялась по этому поводу. Дуглас промолчал, потому что раньше, когда она пришла ему показаться, залюбовался ею и не обратил на это внимания. В зеленом ее кожа приобрела нежный сливочный оттенок, густые рыжие волосы были уложены в высокую прическу, из которой спускалось на плечо несколько длинных локонов. Когда он заглянул в вырез ее платья, кровь зашумела у него в голове, и он быстро сказал: