Семь футов под килем - Владимир Шигин

Песни на кораблях парусного флота пели разные, в зависимости от ситуации. Вечерами, собираясь на баке, матросы обычно пели неторопливые и протяжные народные песни о родных местах, березках и дубравах. Это и понятно, оторванные от дома, они хотя бы в песнях на некоторое время могли перенестись мысленно в родные места. Поэтому если большая часть команды состояла из поморов, то вечерами пели большей частью поморские песни, если из ярославцев, то ярославские, если рязанцы, то рязанские.

Надо отметить, что матросы принципиально не любили солдатских песен, и если их заставляли, то пели они их только по сильному принуждению и без «огонька». Были в отношении матросов к песне и другие особенности. К примеру, широко известную песню «Нелюдимо наше море» матросы всегда петь отказывались, считая, что петь ее в море нехорошо.

Зато всегда с особым удовольствием пели песни, высмеивающие солдат и показывающие превосходство матросов над ними.

В Ахтиаре на горе

Стоят девки на дворе.

На дворе девки стоят,

В море Черное глядят,

В море Черное глядят,

Меж собою говорят

«Скоро ль корабли придут,

Матросиков привезут?

Матросиков привезут,

Тоску нашу разнесут!

Нам наскучили солдаты,

С виду хоть они и хваты,

Да маленько простоваты!

А матросик как придет,

На все средства он найдет

И в трактир нас поведет!»

Отражалась в матросских песнях и история флота, в частности морские деяния Петра Великого:

Ах, по морю, морю синему,

По синю морю по Хвалынскому,

Что плывут тут, выплывают тридцать кораблей.

Что один из них корабль, братцы, наперед бежит,

Впереди бежит корабль, как сокол летит.

Хорошо больно кораблик изукрашен был,

Парусы на корабле были тафтяные,

А тетивочки у корабля шемаханского шелку,

Л подзоры у кораблика рытого бархату.

На рулю сидел наш батюшка православный царь.

Что не золотая трубушка вострубила —

Да что говорит наш батюшка православный парк

«Ах вы, гой еси, матросы, люди легкие!

Вы мечитеся на мачты корабельные,

Вы смотрите во трубочки подзорные,

Что далеко от Стокгольму!»

Отдельно следует выделить песни, которые пелись во время тяжелых работ, связанных, к примеру, с выборкой якоря, произносившиеся матросами нараспев. Эти песни были сродни бурлацким (например, знаменитая «Дубинушка»), но часто отличались по сюжетамю По содержанию морские песни были полны грубого юмора. Имея одну и ту же цель — облегчить работу, — эти песни были весьма различными по содержанию, от слезливо романтичных до откровенно похабных. Впрочем, и те и другие пользовались у матросов популярностью. При выхаживании якоря ручным шпилем, песня состояла обычно из одного лишь припева, заводимого одним и затем подхватываемого всеми в такт медленному шагу идущих на вымбовках вокруг шпиля людей. Вот типичная «шпилевая» песня:

Пошел шпиль — давай на шпиль. Бросай все — пошел нашпиль.

Становися в круговую, на вымбовку дубовую.

Грудь упри — марш вперед! Топай в ногу, давай ход!

Рядом встанет якорек, знай, посвистывай, свисток!

Ай, ребята, ай, народ, лихо наш канат идет!

Ну, ребята, ходом, ходом! Отличимся пред народом

Встал наш якорь, якорь встал! Поднимайте кливер-фал!

Другого рода песни состояли из нескольких возгласов и употреблялись тогда, когда снасть тянули до места толчками, рывками. Когда люди бывали уставшими и песни не получалось, то такт движению давался боцманской дудкой, подсвистывавшей шаг выбиравших тали, гини или ходивших вокруг шпиля, либо особым присвистом, употреблявшимся при работе рывками.

Если кто-то думает, что песни можно было петь в любое время, то он глубоко заблуждается. И пели, и танцевали в строго определенное время. Обычно, если позволяла обстановка, это происходило с 6 до 7.30 часов вечера. Начинались по специальному сигналу. «Команде песни петь и веселиться!» Сегодня кажется невероятным, что люди могли веселиться по приказу. Но тогда это было в порядке вещей. Русский матрос был человеком исполнительным. Если начальство сказало веселиться, значит, надо веселиться! Как и в армии, на каждом корабле были свои песенные таланты — предмет гордости всей команды. «Баковые концерты» были очень популярны и любимы матросами, ведь это была единственная форма развлечения. Во время заграничных плаваний неоднократно можно было наблюдать, как десятки всевозможных шлюпок окружали наши корабли, стоящие где-нибудь в Средиземном море, и местные жители шумно благодарили наших матросов за прекрасное пение. Бывали даже случаи, когда с берега приходили запросы: будет ли концерт? Отдельные корабли имели свои «фирменные» песни, по большей части весьма бесхитростные, но особенно любимые командой. Наиболее распространенным сюжетом был шторм, в котором корабль и его геройская команда проявляют чудеса мужества и побеждают разбушевавшуюся стихию. Например, в «фирменной» песне о фрегате «Минин» припев был таков:

А наш фрегат «Минин» под ветер валит,

Фор-марсель полощет, бизань не стоит…

Тема штормов вообще была одной из любимых у матросов. Да и как иначе, кто, как не они, знал, что такое настоящий шторм, кто, как не они, испытали весь ужас морской бури на собственной шкуре.

То ли дело наша служба!

Летом по морю гуляй,

Наш девиз: надежда, дружба!

Моряк, лишь дело свое знай.

Шторм иль буря, нет препоны,

Ветер воет… мы его,

Равнодушно слышим стоны;

Не боимся ничего.

Нам не страшен пушек гром,

Мы под всеми парусами,

Смело все на смерть идем,

Говоря: Никола с нами!

Вот пример еще одной из самых любимых матросских песен эпохи парусного флота. Примечательно, что в этой песне на краю гибели оказывается не матрос, а сам капитан корабля, то есть «полковничек». Поэтому, несмотря на все сострадание в песне к несчастному «полковничеку», в ней все же чувствуется тайная отместка неизвестного сочинителя, хоть в песне, но у него куда более счастливая судьба, чем у начальника-аристократа! Да и финал песни весьма многозначителен. Матросики готовы спасти своего начальника при условии сокращения им срока службы!

Собирайтесь-ка, матросушки, да на зеленый луг.

Становитесь вы, матросы, во единый вы во круг,

И думайте, матросы, думу крепкую,

Заводите-ка вы да песню новую, котору пели вечор

Да на синем море.

Мы не песенки там пели — горе мыкали,

Горе мыкали, слезно плакали,

Тешили мы там молодого полковника.