Страшная тайна - Диана Уинн Джонс

Я спрыгнул на землю возле них, не слишком грациозно, и повернулся к ним. Один был юный кентавр, не такой красавчик, как Роб, но по смуглому лицу и орлиному носу было заметно фамильное сходство. Остальные двое – мальчики-люди лет одиннадцати-двенадцати. Особой красотой они не отличались, впрочем, Тимос IX тоже не отличался красотой. Волосы у обоих были неряшливо завязаны в длинный хвост. На них были серые шерстяные длинные рубахи и большие грубые башмаки, неумело стачанные вручную.

– Как ты это делаешь? – спросил старший. Хрипловатый голос принадлежал ему.

Я коротко поклонился. Ведь передо мной почти наверняка стоял будущий император.

– Левитация. Вы просили меня доказать, что я магид. А теперь пусть кто-нибудь из вас проводит меня к Кнарросу.

– Крис его приведет, – пропищал младший мальчик. – Нам надо стоять здесь на страже.

– По-моему, ничего сторожить вам уже не надо, но как хотите, – сказал я.

Юный кентавр зарысил прочь, по пути наградив меня хмурым взглядом. Я не был расположен смиренно стоять у ворот и ждать, когда мне выпадет счастье лицезреть Кнарроса, – все происходящее меня бесило, – поэтому я двинулся за ним, просто медленнее. Защитные чары, сквозь которые я прорвался, волочились за мной и липли к ботинкам. Мне пришло в голову, что, когда настанет пора палить из сигнального пистолета, эта дрянь, чего доброго, отразит луч обратно мне в лицо, поэтому я на ходу отпинывал ее и сворачивал в рулон перед собой.

Бóльшую часть свободного пространства за стенами занимал мощеный двор, брусчатка на котором выгнулась бугром, поскольку двор приходился как раз на вершину холма. Посередине, на самой высокой точке, рос какой-то темный куст и виднелся алтарь. Точно, подумал я, они же поклоняются той кислой богине-кусту. В остальном кругом было голо и убого. У внешней стены стояло несколько каменных домиков – даже каменных лачуг. Был здесь и колодец и стираное белье на веревке, на которую я набросил накопившуюся охапку защитных чар, – вот, собственно, и все. Мое мнение о покойном императоре упало еще ниже, – а я думал, ниже уже некуда.

Я прошел мимо колодца, и тут из одного домика выскочили три девочки и уставились на меня. Одеты они были в точности так же, как и мальчики, только волосы были завязаны не в один хвостик, а в два.

– Что ты делаешь? – спросила младшая.

– Снимаю вашу защиту. Она больше не нужна, – сказал я и перебросил через них оставшуюся часть рулона.

К этому времени он был довольно тяжелый, примерно как скатанный ковер, только очень длинный, гибкий и податливый. Укладывая рулон у девочек за спиной, я невольно подумал, что кире Александре придется с ними повозиться. Две старшие могли бы быть даже миловидными, если их прилично одеть, однако моя йоркширская бабушка называла таких «ни рыба ни мясо». Третья, беленькая чумазая девчушка лет десяти, туповато таращилась на меня, будто пятилетнее дитя, и у нее текло из носа. Я предположил, что это, вероятно, результат спартанских методов воспитания, но тут же засомневался.

– Скоро вы уедете отсюда, – сказал я.

– Как это уедем? Кнаррос ничего не говорил про уезжать! – воскликнула одна из старших. И тут же утащила остальных обратно в домик, как будто мое заявление уронило меня в их глазах.

Я с трудом побрел дальше, сворачивая обрывки чар в ком и заталкивая их в гору, и наконец добрался до алтарного камня. Это и был обычный камень, небольшой, гладкий, и на нем лежало несколько фруктов и цветков. Куст был просто гадость. Мне он совсем не понравился: сероватый, весь в шипах и колючках, и при моем приближении он закачался и заскрипел, распространяя во все стороны ощущение полуприсутствия какого-то божества – мелкого и неприятного. Я старался не смотреть на него, думая о том, как неудачно, что связь между императором и Кнарросом должна выражаться в чем-то таком убогом и противном.

А Кнаррос уже вышел мне навстречу. Справа от меня со склона холма донесся резкий звон его копыт по камням. Солнце было уже совсем низко. Обернувшись на звук, я различил голубые искры из-под железных подков кентавра. Помню, я еще подумал, что в числе тех торговцев и ремесленников, кого подпускали к воротам по проселку, должен был быть и кузнец. Подковы у Роба и Криса тоже были получше, чем обувь у императорских детей.

Тут Кнаррос выдвинулся на холм прямо передо мной – и я невольно ахнул. Это был настоящий исполин. Он высился надо мной, словно конный полицейский над мятежной толпой. Я перебросил охапку чар за алтарь и куст – пусть катятся себе по двору с другой стороны. Божество из куста сердито замахало ветками, когда я повернулся лицом к Кнарросу. Тут я отметил про себя еще одну черту кентавров, о которой раньше не задумывался: кожа их человеческого торса того же цвета, что и кожа под лошадиной шерстью. Меня сбило с толку, что Роб и Крис были светло-гнедые. А лошадиное тело Кнарроса было темной серо-стальной масти. И лицо, борода, волосы и руки – такие же темно-серые. И серая безрукавка в придачу. В результате я чувствовал себя словно перед огромным ожившим гранитным памятником. Да и выражение лица у него было соответствующее. Мне нечасто доводилось видеть такие неприветливые мины.

– Мне сказали, вы магид, – пророкотал он гулко и сурово.

– Совершенно верно, – сказал я. – А вы, должно быть, Кнаррос.

Гранитная голова склонилась в коротком поклоне.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда вам, полагаю, известно, что я прибыл по делам империи. Согласно файлам, которые император оставил в Ифорионе, у вас здесь содержатся дети императора, по крайней мере, насколько я понимаю, дети от верных жен. Как вы наверняка знаете, около полутора месяцев назад император Тимос Девятый пал жертвой покушения, так что теперь я вынужден просить вас выдать нового императора, а также доказательства его происхождения и прав на престол, а также всех остальных детей от верховных дам и низших наложниц с подобными доказательствами, дабы я препоручил их заботам тех, кто временно управляет империей.

Кнаррос просто стоял, как статуя.

– Ох, да перестаньте! – рассердился я. – В записях, которые оставил император, говорится, что у вас есть все сведения обо всех наследниках, в том числе тех, кто помещен в мир под кодовым названием «Вавилон».

При слове «Вавилон» гранитная статуя оживилась. Бок дернулся, словно от укуса овода. Суровый голос пророкотал:

– Сожалею. Я не могу ничего вам сообщить, пока не удостоверюсь, что вы действительно магид. Я не могу судить о добрых намерениях магидов только по вашим словам. Вынужден потребовать доказательств ваших полномочий.

Что ж, справедливо. С точки зрения кентавра я вполне мог оказаться бродячим магом, ведущим свою игру. Я вспомнил один навык, которым почти не пользуюсь, и создал в воздухе перед нами золотой знак Бесконечности – он тепло мерцал и переливался, словно восьмерка медленно вращалась в нужном направлении. Знак получился очень красивый и в сумерках светился очень ярко.

Кнаррос смотрел на него, не дрогнув ни единым мускулом, только золотой отсвет поблескивал в огромных темных глазах.