Смерть в рассрочку - Борис Сопельняк

Честно говоря, я думал, что среди предков палачей сталинской эпохи найду как минимум отпетых уголовников и этим объясню многолетнюю работу исполнителями их потомков. Нет, ничего подобного обнаружить не удалось: обыкновенные крестьянские или рабочие семьи, темные и почти безграмотные люди.

Так что же двигало Шигалевыми, Яковлевыми, Мачами и их орденоносными коллегами? Что заставляло брать наган и стрелять в беззащитных людей? Мне кажется, я нашел ответ на этот экзотический вопрос. Перечитывая партийную характеристику подполковника Дмитриева, я обратил внимание на такие строки: «Идеологически выдержан. Делу партии Ленина-Сталина предан». А теперь давайте вспомним слова одного из самых фанатичных партийцев Верховенского, который говорил, что отыщет таких охотников, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся.

Верховенский — литературный образ, а Ленин, Сталин и их партия — реальность. Жуткая реальность. Это они пробудили в людях низменные инстинкты, это они породили палачей с партбилетами, это они сделали так, что преданность партии Ленина-Сталина означала быть благодарным за честь выстрелить в затылок невинного человека.

Эту женщину на одной шестой части суши знали и любили все! И не только за то, что у нее был редчайший по тембру и красоте голос, типично русская, я бы сказал, разудалая внешность, но и за умение проникнуть в душу песни, прочувствовать каждую ее ноту, каждое слово, каким-то таинственным образом перевоплотиться в человека, о котором песня, — и так донести до слушателей его радости и страдания, горести и заботы, что зал смеялся, плакал, грустил или веселился, словом, вел себя так, как хотела статная, по-крестьянски крепкая и в то же время обольстительная певица.

А как ей рукоплескали! Любили ее и за то, что Лидия Русланова в любой среде могла быть абсолютно своей. Своей считали ее шахтеры и полярники, моряки и летчики, рабочие и крестьяне. А что творилось в частях и подразделениях Красной Армии во время войны! Мало того, что готовясь к встрече с ней, стар и млад начинали чиститься, бриться и пришивать свежие подворотнички, говорят, что некоторые батальоны пускали на концерт только в порядке поощрения: возьмете высоту, около которой топчетесь целую неделю, на концерт пустим, не возьмете — сидите в окопах. И что вы думаете, брали эти треклятые высоты и, не сняв бинтов, спешили на встречу с Руслановой.

И вдруг как гром среди ясного неба! Сперва об этом шептались, а потом, когда стали сдирать афиши с ее именем, заговорили в открытую: Русланову арестовали. Как? За что? Почему? Не то спела? Ерунда, за песни не сажают, Утесов блатные поет — и то на воле.

Рассказала политический анекдот? Чушь, за анекдоты уже не сажают, на дворе не 1937-й, а 1948-й.

Ошибка, скоро выпустят, считали почитатели Руслановой. Но когда ее голос перестал звучать по радио, а из магазинов исчезли пластинки, даже самые верные поклонники боязливо примолкли. Самое странное, что даже сегодня, по прошествии полувека, никто толком не знает, что же тогда произошло.

А произошла обычная по тем временам история: сотрудникам МГБ, которые выполняли исходивший из самых высоких инстанций приказ, нужна была не столько Русланова, сколько… Впрочем, не будем торопить события и не станем раскрывать этого имени раньше времени. Мне и самому не приходило в голову, что имя Руслановой связано с именем человека, которому поклоняется вся страна, которого считают национальным героем и которому ставят памятники не только на родине, но и в Москве. Теперь-то ясно, что пострадала Лидия Андреевна из-за дружбы с этим, овеянном легендами, человеком.

Итак, передо мной дело № 1762 по обвинению Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны. Начато оно 25 сентября 1948-го и окончено 3 сентября 1949 года. Открывается дело постановлением на арест, утвержденном заместителем министра Государственной безопасности Союза ССР генерал-лейтенантом Огольцовым.

«Я, старший следователь Спецчасти по особо важным делам МГБ СССР майор Гришаев, рассмотрев материалы о преступной деятельности артистки Мосэстрады Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны, 1900 года рождения, уроженки города Саратова, русской, гражданки СССР, беспартийной, с низшим образованием, — НАШЕЛ:

Имеющимися в МГБ материалами установлено, что Крюкова-Русланова, будучи связана общностью антисоветских взглядов с лицами, враждебными к советской власти, ведет вместе с ними подрывную работу против партии и правительства.

Крюкова-Русланова распространяет клевету о советской действительности и с антисоветских позиций осуждает мероприятия партии и правительства, проводимые в стране.

Кроме того, Крюкова-Русланова, находясь вместе со своим мужем Крюковым В. В. в Германии, занималась присвоением в больших масштабах трофейного имущества.

Руководствуясь ст. 145 и 158 УПК РСФСР, постановил: Крюкову-Русланову Лидию Андреевну, проживающую в городе Москве по Лаврушинскому пер., 17, кв. 39, подвергнуть обыску и аресту».

Здесь же — анкета арестованного, заполненная уже в Лефортовской тюрьме, фотография и… отпечаток указательного пальца правой руки. Из анкеты, кстати, явствует, что Русланова — вовсе не Русланова, а Лейкина. Лидия Андреевна подтверждает это на первом же допросе, состоявшемся 25 сентября. На вопрос, из какой среды она происходит, Лидия Андреевна ответила:

— Я родилась в семье крестьянина Лейкина Андрея Маркеловича. Пяти лет от роду осталась сиротой и до 1914 года воспитывалась в сиротском приюте. Затем жила у дяди и до 1916 года работала на различных фабриках и училась пению у профессора Саратовской консерватории Медведева. В 1916 году поехала на фронт в качестве сестры милосердия и до октября 1917-го служила в санитарном поезде. В этот период познакомилась и сошлась с неким Степановым Виталием Николаевичем, от которого в мае 1917 года у меня родился ребенок. (Об этом ребенке, а это был мальчик, Лидия Андреевна больше никогда и нигде не упоминала, так что его судьба неизвестна. — Б. С.) После революции жила в Проскурове, Бердичеве, Могилеве, Киеве и других городах. Время от времени выступала в концертах. В 1918 году Степанов от меня уехал, и я стала жить одна. В 1919-м, будучи в Виннице, вышла замуж за сотрудника ЧК Наумина Наума Ионыча, с которым жила до 1929 года. В том же году вышла замуж за артиста Мосэстрады Гаркави Михаила Наумовича, с которым прожила до 1942 года.

— Кто был ваш последний муж?

— В последнее время я была замужем за генерал-лейтенантом Крюковым Владимиром Викторовичем.

— Где вы были арестованы?

— В Казани.

— Как вы там оказались?

— Вначале, в составе концертной бригады, я была в Ульяновске, а оттуда меня пригласили в Казань.

— Кто был с вами на гастролях?

— Мои аккомпаниаторы Максаков и Комлев, а также конферансье Алексеев.

— Имеющимися в распоряжении следствия материалами установлено, что вы вместе с Алексеевым неоднократно вели разговоры антисоветского содержания. Вы признаете это?