Снадобье для вдовы - Кэролайн Роу

Нашлись Робер, женившийся на Сибилле, и Паскуаль, женившийся на Сальвадоре. Паскуаль был столяром, как говорили, превосходным краснодеревщиком. Он всю свою жизнь прожил в городе и совсем недавно выполнял заказ для нотариальной конторы. Робер и его жена — оба умерли во время чумы. Пора было прощаться с епископом.

— Возможно, Ваше преосвященство, — сказал Улибе, — что Паскуаль женился или был помолвлен до своего четырнадцатилетия. Но думаю, что это маловероятно.

— И то, и другое в жизни иногда случается, — заметил Беренгер. — И гораздо чаще, чем может показаться.

— Попробую продолжить свои поиски в Барселоне. Если и там ничего не обнаружу, сразу вернусь сюда, Ваше преосвященство.

— В таком случае я окажусь в неловкой ситуации, радуясь вашей неудаче, — рассмеялся Беренгер. — Даже и не знаю, пожелать вам успехов или нет.

Утром во вторник Улибе нанял Четверых молодых и временно неработающих клерков, чтобы опросить нотариусов Барселоны. Делом Клары он решил заняться сам.

Дом ее бывшей хозяйки стоял на тихой улочке на краю города. Это был, конечно, не дворец, но вполне солидное здание; семья процветает, решил про себя Улибе. Улица была пустынна, только двое мальчишек играли в игру, представлявшую собой бросание камешков в круги, начерченные на сухой земле.

— Кто живет в этом доме? — спросил их Улибе, изучив его мрачный массивный фасад.

— В котором, сеньор? — отозвался один из мальчиков.

Улибе показал.

— Сеньора Висент, — ответил тот. — Она ведьма, — добавил он не без удовольствия в голосе. — Она выходит и кричит на нас, а потом посылает кого-нибудь схватить нас. Но ее повариха нам нравится.

— Я ищу Клару. Мне сказали, что она живет здесь.

— Больше не живет, — сказал второй мальчик. — Сеньора продала ее. Так все говорят. Спросите ее сами, — фыркнул он. — А вот и она.

— Он указал на крепкую женщину, быстрым шагом идущую по улице в сопровождении служанки с нагруженной корзиной.

— Вид у нее довольно свирепый, — подмигнул Улибе мальчишкам.

— Лучше поговорю с поварихой, — добавил он, бросил им пару монет и направился к боковому входу, что вел на кухню.

Его атлетическая фигура полностью перегородила дверной проем и отбросила длинную тень через всю кухню. Повариха обернулась к нему с покрасневшим лицом.

— Что вам нужно? — бросила она раздраженно.

— Клара, — сказал он, отступив в сторонку, чтобы солнечные лучи осветили ее лицо. — В монастыре мне сказали, что она тут. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Вашей хозяйки нет, поэтому я зашел через черный ход. Можно ли мне полюбопытствовать, что так дивно пахнет? — он указал на внушительных размеров горшок, булькающий на огне.

— То, что и должно быть, — ответила она сквозь сжатые зубы. — Баранья лопатка, колбаски, чеснок, лук и травы.

— Нет, там что-то еще, — твердо возразил Улибе. — Нехитрую похлебку каждый может приготовить.

— Немного разных специй, — призналась она. — Имбирь и кое-что еще.

Она управлялась в огромной кухне в одиночку, в окружении блюд на разной стадии приготовления. Во время разговора она то поворачивала вертел в печи, то оставляла его, чтобы проверить содержимое горшка, то помешивала соус.

Улибе бросил взгляд на вертел.

— Бедро козленка, — сказал он, с видимым удовольствием втягивая ноздрями запах. — Как вы его готовите?

— В первом часу я натираю его маслом, солью, специями и травами. В шестом часу насаживаю на вертел, — ответила она, и поскольку Улибе сам принялся поворачивать вертел, она подошла к столу и начала шинковать зелень. — Но если вы действительно ищете Клару, а не пришли понюхать чей-то ужин, вы опоздали, — сказала она. — Она ушла.

— Ушла? — переспросил он. — Не понимаю. Куда ушла?

— Хозяйка говорит, что сбежала, а сама я не знаю, врать не буду.

— Именно поэтому вы здесь одна и делаете все сами? — спросил он. — В таком большом доме обычно поварихе помогают еще два-три человека.

— Да уж, незадача, — отозвалась она, отложив нож и обернувшись к нему. — Лопатка козленка, которую вы сейчас поворачиваете, готовится на ужин. Хозяин очень любит козлятину, а мне не жалко, раз он дает мне дополнительно денег на нее. — Она продолжила шинковать свежую зелень. — Цены на козлятину сейчас выросли до небес, но раз он платит, значит, он и получит то, что хочет. А она не потратит полностью даже того, что он ей дает, это всякий вам скажет. Не знаю, уж на что она там копит.

— До меня доходили всякие слухи о ней, — осторожно заметил Улибе.

— Да все знают, что она скряга. В горшке варится сегодняшний и завтрашний ужин, потому что завтра постирочный день, и мне некогда будет готовить. — Она вновь взяла в руки нож и начала остервенело им орудовать, как будто на доске лежали не пучки мяты, а ее хозяйка собственной персоной. — Как мы управимся со стиркой, когда в доме нет ни одного лишнего человека, ума не приложу.

— Если такая великолепная повариха выполняет еще и другую работу, удивительно, что ваша хозяйка не боится вас потерять.

На ее лице мелькнуло удовлетворенное выражение.

— Я опытная повариха, и я готова к тяжелой работе. Силы у меня есть, и работы я не боюсь. Но когда я нанималась в этот дом, я то думала, что буду заниматься только готовкой, а не стиркой в придачу. Я не против помочь тут или там, когда у меня есть время, но хозяйка ожидает… — Она покачала головой, словно то, что ожидала хозяйка, было так ужасно, что и вслух не произнесешь.

— Почему сбежала Клара? — спросил Улибе.

— Я не говорила, что она сбежала. А вам зачем это знать?

И снова Улибе представился ее давно утраченным двоюродным братом, вернувшимся из дальнего плавания.

— И монахини направили меня в этот дом, надеясь, что тут я смогу ее отыскать.

— Ну, — начала повариха, — прежде всего, это не то, что вы подумали. Я имею в виду, что когда девочка сбегает, языки всякое болтают, но у нее были настоящие проблемы. — И он снова услышал со смаком рассказанную историю о хозяине, воспылавшем страстью к бедной девочке-прислуге. — Хозяйка обо всем догадалась и не была в восторге, как вы понимаете. И, сказать по правде, хоть она и прелестная девочка, и я очень хорошо к ней отношусь, но она не была лучшей судомойкой в Барселоне. Старательная и умная, но это тяжелая работа, она к такой не привыкла.

— Так она поэтому сбежала? Хозяин давил на нее, а работа была тяжелой?

— Нет, не так. Она отважная девочка. Но кто-то предложил хозяйке за нее пятьсот су. Я сама слышала этого человека. Нужно было что-то делать. Мне совсем не хотелось, чтобы ее увезли за тридевять земель к каким-то безбожникам, чтобы она стала игрушкой в гареме какого-то богача, который неизвестно что мог с ней сделать. Она хорошая девочка, — добавила женщина, — несмотря на то, что когда ее сюда привели, она не умела ни разжечь в печи огонь, ни вскипятить воды. Но хозяйка ненавидела ее, и она ответила тому человеку, что он получит девочку, только ему придется подождать несколько дней, пока хозяин не уедет на Майорку.