Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов

к свободе, этот растянутый на века порыв, разумным содержанием. Мечта о свободе была такой сладостной, в ней было столько благородства и поистине молодецкой романтики, что многие считали за счастье умереть во имя этой мечты. Но мало нашлось тех, кто готов был всю жизнь проливать пот во имя свободы. Как ни странно, Алхаст, умереть ради идеи значительно легче и проще, чем день за днем, год за годом трудиться ради той же цели. Видимо, мы приучены к тому, что мгновенный, героический подвиг, самопожертвование на виду у всех ценнее и романтичнее, чем растянутый во времени и лишенный героики жизненный подвиг. Это та ошибка, которая плодит героев, но не рождает мудрецов… Не знаю, может все наши беды отсюда и проистекают… Потому народ познает и боль, и безмерное горе, прольется много безвинной крови… Да не лишит нас Всевышний Своей безграничной милости и да убережет Он нас!..

Овта вздрогнул, будто воочию увидел надвигающуюся трагедию, прошептал что-то и, помолчав немного, положил руку на плечо Алхаста.

– Я пригласил тебя, чтобы рассказать кое-что об Абу. То, чего ты, должно быть, не знаешь. Чтобы познакомить тебя с настоящим Абу.

– Я так и понял, Овта. Как только вы сказали, что знали его, именно об этом и подумал. Но не совсем понятно, почему вы настояли, чтобы я пришел к вам именно сегодня…

– На это тоже была причина, чуть позже ты все и сам поймешь без всяких объяснений.

Овта внезапно затих и посмотрел в сторону озера, внимательно вслушиваясь в темноту. То ли из-за костра, яркими, тонкими язычками своими слизавшего силу глаз собеседников, то ли из-за темени, вновь сгущающейся при заходящей луне, но вокруг ничего не было видно, кроме расплывчатых силуэтов деревьев.

– Ты с собой никого не приводил? – спросил Овта.

– Нет, никого.

– За нами кто-то наблюдает. Правда, слов наших он разобрать не сможет, слишком далеко, но тем не менее… Ну-ну, пусть себе наблюдает. Захочет, подойдет… Хотя нежелательно, конечно. Никто не должен слышать, о чем мы тут будем говорить.

Овта встал и прошелся вокруг пасеки. Не спеша обогнул длинные ряды ульев и усталой походкой вернулся к костру. Алхаст прогулялся чуть дальше, дошел до озера, внимательно прислушался и огляделся, но тоже безрезультатно. Вокруг была обычная тишина ночного леса.

Оба вернулись к костру и уселись на свои прежние места.

– По-моему, Овта, мы одни.

– Нет, за нами точно кто-то наблюдает, хотя и не хочет показаться нам на глаза. Но он не из пособников зла, иначе я ощутил бы его по-другому. Этот либо просто из любопытных, либо тут еще что-то, но дурных помыслов у него нет. Пусть наблюдает, раз не собирается нам мешать… За год до смерти Абу у нас с ним состоялся необычный разговор, – начал Овта. – Он часто называл твое имя, возлагал на тебя большие надежды. Я также знаю, что отец собирался посвятить тебя в тайну, рассказать о забытом прошлом и сокрытом настоящем… Но смерть настигла Абу внезапно. Боюсь, что тот разговор между вами так и не состоялся.

Старец посмотрел на Алхаста, как бы пытаясь развеять свои опасения.

–Я не знаю, Овта, о чем отец собирался говорить со мной, – ответил молодой человек. – Я был в городе. Весть о том, что с Абу случилась беда, дошла до меня только поздним вечером, поэтому до аула я добрался далеко за полночь. К тому времени он был уже совсем плох, о каком-то разговоре с ним не могло быть и речи. Отец с трудом произнес несколько слов, сказал, что обязательно должен рассказать мне что-то, но на большее у него сил не хватило… Да, Овта, с тех пор меня мучает чувство сожаления. Каждый день мучает. Отдался весь каким-то ничтожным делам. Думал, это завершу, то начну, третье отложу… Тогда и съезжу, тогда и побуду с ним подольше. Так и откладывал, думал, успею еще насладиться обществом отца, набраться у него мудрости… Ведь он же далеко еще не был стариком… и на здоровье никогда не жаловался… Я же не собирался так рано хоронить его, Овта… Но Аба… Аба поспешил покинуть этот мир…

– Да-да, Алхаст, такова жизнь, – попытался старец утешить молодого человека. – Есть у нее и такое лицо. Все мы покинем этот мир, умереть должен каждый. Смерть всегда под ногами, говорят в народе. Человек каждое мгновение должен быть готов предстать перед Создателем, ведь он не знает, когда закроется книга его земных дел. Ему следует все время следить за каждым своим словом, каждым шагом; строго контролировать глаза, слух и мысли. Если человек хоть на один миг подчинится своим страстям, он тут же распахивает перед дьяволом двери своего сердца. Да, какой-то миг, и тот имеет огромное значение. Потому и говорили мудрецы, что тот, кто хочет победить в себе дьявола, должен победить свои страсти, свое тело… Таким человеком, человеком, победившим свои страсти, свое тело… человеком, победившим дьявола, и был твой отец. И ты должен постараться быть достойным его.

Овта поднялся, чуть отошел от костра и повернулся лицом к югу.

– Подойди сюда и стань передо мной.

Алхаст, не раздумывая, выполнил просьбу Овты.

Овта произнес главную молитву, растягивая и ясно проговаривая каждый звук отдельно. Затем старец торжественно прочитал и другие молитвы. Некоторые из них знал и Алхаст, отец обучал им всех своих детей с малых лет.

Тщательно потерев руки, Овта стал водить ими вокруг головы Алхаста, проделал несколько таких движений и остановил их над самым теменем, не касаясь головы. Руки старца излучали тепло, которое согревало голову молодого человека. Хотя он и не понимал смысл манипуляций старца, но где-то там, в глубине души, смутно осознавал величавость происходящего, значимость времени и места. Алхаст стоял молча, полуприкрыв веки. То ли от недосыпания, то ли от усталости, ведь целый день на ногах, но еще с вечера он чувствовал тяжесть в голове и во всех мышцах. Тело просило отдыха, и если бы не обещание прийти сюда, он давно бы уже спал бы. Но сейчас, как только Овта стал водить свои, без сомненья, волшебные руки вокруг его головы, подолгу задерживая их у висков, усталость исчезла без следа. По телу разлилась странная, но вместе с тем приятная, проясняющая ум истома. Алхаст видел шевелящиеся губы старца, который продолжал произносить то ли молитвы, то ли заклинания, но голоса его он уже не слышал. Да и не пытался Алхаст что-либо услышать. Его тело постепенно освобождалось от земного притяжения, как бы становясь невесомым. Через