Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра - Джеймс Клавелл

– Потерпи, Пун Хорошая Погода. Скоро тебе откро… – Он осекся.

Оба устремили взгляды на одну точку в темноте. Там только что показалось небольшое грузовое судно с едва заметными огнями. Через секунду у мачты мигнули два фонаря. Четырехпалый тут же прошел на мостик и дал ответный сигнал. Судно мигнуло в подтверждение.

– Хорошо, – произнес довольный У, в свою очередь давая подтверждающий сигнал.

Команда джонки тоже заметила огни. Один моряк поспешил вниз за остальными, прочие на палубе встали по местам. Взгляд Четырехпалого упал на Рябого Цзиня.

– Сначала этот, – зло бросил он. – Давай сюда моего сына.

Пол Чой, шатаясь, выбрался на палубу. Он жадно вдохнул свежего воздуха – вонь внизу стояла невыносимая – и поднялся по трапу на корму. Когда Пол увидел кровавое месиво и лежащего на палубе искромсанного человека, ему стало плохо. Он бросился к борту, и его снова стало тошнить.

– Помоги Пуну Хорошая Погода, – велел Четырехпалый У.

– Что?

– У тебя что, уши заложило блевотиной? – заорал старик. – Помоги ему.

Испуганный Пол Чой, шатаясь, подошел к старому моряку. Рулевой матрос с интересом наблюдал за ним.

– Что ты… мне нужно делать?

– Берись за ноги!

Стараясь преодолеть тошноту, Пол Чой закрыл глаза. В ноздри бил запах рвоты и крови. Нагнувшись, он ухватил ноги Рябого вместе с частью тяжелой цепи и, шатаясь, потащил свою ношу к борту, чуть не упав при этом. Бо́льшую часть тяжести принял на себя Пун Хорошая Погода: при необходимости он легко унес бы Рябого в одиночку, а заодно и Пола Чоя. Без видимых усилий он удерживал Рябого Цзиня на планшире.

– Держи его там!

Как было уговорено с Четырехпалым, старый моряк отошел в сторону, оставив Пола Чоя наедине с изуродованным человеком, который был без сознания и навалился на него бесформенной глыбой.

– В воду его! – скомандовал У.

– Но, Отец… пожалуйста… он… он не мерт… еще не мертвый. Пожа…

– За борт его!

Обезумев от страха и отвращения, Пол Чой попытался было втащить тело обратно на борт, но джонку накренило порывом ветра, и последний из Вервольфов опрокинулся в море и ушел под воду, не оставив и следа. Пол Чой беспомощно смотрел, как волны плещутся о тиковый борт. Заметив у себя на рубашке и на руках кровь, он опять мучительно согнулся в приступе рвоты.

– Держи! – У грубо сунул сыну флягу. В ней было виски, хорошее виски.

Пол Чой слегка поперхнулся, но желудок виски удержал.

У вернулся к управлению джонкой, махнул рулевому в сторону грузового судна и дал полный ход. Двигатель натужно взревел, джонка рванулась вперед, и Пол Чой, не готовый к этому, чуть не упал, успев ухватиться за планшир.

Привыкнув к качке, Пол взглянул на отца. Тот уже стоял у румпеля, рядом с ним – Пун Хорошая Погода, и оба напряженно вглядывались в темноту. Пол заметил маленькое суденышко. Его мутило, снова стал противен отец, было противно, что он здесь, на борту, вовлечен в темное дело, скорее всего в контрабанду, – не говоря уже об этом кошмаре с Вервольфом.

«Что бы ни натворил бедный сукин сын, – в ярости думал он, – это не дает никому права вершить правосудие своими руками. Вервольфа следовало передать полиции, чтобы его повесили или посадили в тюрьму».

У почувствовал взгляд сына и обернулся. Выражение его лица не изменилось.

– Иди сюда, – скомандовал он, похлопав изуродованной рукой по планширу перед собой. – Стой здесь.

Оцепеневший Пол Чой повиновался. По росту он значительно превосходил и отца, и Пуна Хорошая Погода, но смотрелся как тростинка против каждого из них.

Джонка мчалась наперехват. Море было черным, и лишь слабый лунный свет, пробивавшийся сквозь низкие облака, чуть рассеивал ночной мрак. Вскоре они подошли к судну с кормы правого борта, расстояние быстро сокращалось. Маленькое, тихоходное и довольно старое суденышко тяжело зарывалось носом под нарастающими порывами ветра.

– Это судно каботажное, – отметил Пун Хорошая Погода, – «тайский траулер», как мы их называем. Таких посудин, ети их, десятки в водах всей Азии. Их, Прибыльный Чой, по всем морям полно, как вшей. Команду набирают из подонков, капитанами на них тоже подонки, и текут они как верши для омаров. В основном ходят на Бангкок, Сингапур, Манилу, Гонконг – пойдут хоть к черту, если нужно доставить груз. Эта посудина идет из Бангкока. – Он отхаркнулся и сплюнул, отчего молодого человека опять замутило. – Не хотел бы я отправиться в рейс на одной из этих вонючих шлюх…

Он осекся. С судна подали еще один короткий сигнал. У ответил на него. Затем все, кто был на палубе, услышали всплеск по правому борту: в воду упало что-то тяжелое. Четырехпалый немедленно скомандовал: «Стоп машина». Неожиданно наступила оглушительная тишина. Впередсмотрящие на носу вглядывались во мрак, пока джонка, замедляя ход, качалась и рыскала на волнах.

Потом один из впередсмотрящих дал сигнал флажком. У тут же добавил ходу и скорректировал курс. Еще один молчаливый сигнал, и еще одна перемена направления, а затем более резкий, взволнованный взмах флажком.

Четырехпалый резко перевел машины на реверс. Винты взбили воду. Он сбросил обороты, и джонка подошла ближе к покачивающимся на волнах буйкам. Пол Чой наблюдал за упрямым стариком, который не сводил глаз с поверхности моря впереди и, казалось, слился воедино со своим кораблем. Ловкими маневрами У положил джонку на курс буйков. Через несколько мгновений моряк с длинным швартовочным багром в руках наклонился с главной палубы и подцепил конец. С помощью других моряков грубые пробковые буйки были умело вытащены на борт, а конец надежно закреплен на пиллерсе[60]. Уверенными движениями старшина палубной команды отсек буйки и выбросил их за борт, а другие моряки в это время проверяли, надежно ли закреплены тюки на другом конце погруженного в воду каната. Теперь Пол Чой отчетливо видел их. Тюков было два, размером шесть футов на три и на три; они были крепко связаны между собой; и под их тяжестью, хоть они и оставались под водой, толстый конец сильно натянулся. Как только все было надежно привязано и груз закреплен вдоль борта, хотя и в пяти-шести футах под водой, старшина палубной команды подал сигнал. Четырехпалый тут же вывел джонку на крейсерскую скорость, лег на другой галс, и они поспешили прочь.

Вся операция была проделана в тишине, без усилий и за считаные секунды. Через несколько минут еле видные топовые огни «тайского траулера» растаяли в темноте, и джонка снова осталась в море одна.

У и Пун Хорошая Погода закурили.

– Вот и славно, – проговорил довольный Пун.

Четырехпалый не ответил: он прислушивался к ласкающему слух рокоту двигателей. «Там все в порядке», – думал он. Потом всеми чувствами переключился на ветер. «И там все в порядке». Взглядом обшарил темноту. «Там тоже ничего, – отметил он про себя. – Что же так неспокойно на душе? Или это из-за Седьмого Сына?»