Белый квадрат. Захват судьбы - Олег Рой

– Он не то, – ответил Власик. – Я вам больше скажу: это не просто мое мнение, это мнение товарища Сталина. У вас, Виктор Афанасьевич, джокер в рукаве. Хозяин мало к кому так благоволит; вы, я, Шапошников, Микоян, Мехлис, пара ваших учеников: Гриша Каннер, Голованов, Пеструха, да и все, пожалуй. Может, еще Лаврентий.

– Какой еще Лаврентий? – Спиридонов стряхнул критически удлинившийся столбик пепла.

– Берия, – ответил Власик. Спиридонов кивнул, а Власик продолжил: – К чему это я… Просто хотел предупредить про Ежова. Вы его хорошо знаете?

– Вообще не знаю, – честно признался ему Спиридонов.

– Страшный он человек, – сказал Власик. Машина тем временем, заехав во двор Спиридонова, остановилась. Из гаража вышел заспанный Михалыч и уставился на лимузин с таким видом, будто во вверенный ему двор спустился на колеснице пророк Илия. – По-настоящему страшный. Если ему руки развязать, он такого натворит – прятаться негде будет. Как там у Алексея Толстого? «По горам над реками города займутся, и година лютая будет мне сестрой…»

– Даже так?

Власик кивнул.

– Ну и на кой такого на наркомат?

– А Хозяин сделать ничего не может, – пожал плечами Власик. – Сталин – это не вся партия, есть еще Каганович, Маленков, тот же Молотов, Калинин, да и Анастас… Пока всех под себя подомнешь! А Ежов это знает и загнал Хозяина в цугцванг своими разоблачениями. В принципе, все они понимают, с кем имеют дело. Сталин с Молотовым думали уж и Агранова поставить, мол, я не я и лошадь не моя, да тот сам отказался, он Ежова боится пуще огня. Честное слово, дьявол, не человек.

– Черт! – выругался Спиридонов. – Что же будет-то?

– Да что будет… – угрюмо пробурчал Власик. – Помните красный террор? Ну вот, а теперь второй акт, пока мы ему компромата полные карманы не набьем да сменщика не подготовим. Но пару лет он покуражится. Потому, Виктор Афанасьевич, вы тоже будьте начеку. Если что – прямо мне звоните или хоть Хозяину, если меня не будет. И вот еще что…

Он наклонился ближе к Спиридонову:

– Очень вам советую: не сближайтесь ни с кем. Ни сейчас, ни впредь. Если не хотите, чтобы этот человек пострадал только от того, что вам близок. Время сейчас такое, прямо скажем. Сучье время.

Где-то Спиридонов это уже слышал.

– Коля, скажи мне только одно, – негромко попросил он. – А будет в этой стране не сучье время? Ну хоть когда-нибудь?

– Надеюсь, – вздохнул Власик. – У нас с Машенькой детей быть не может, врачи приговор вынесли, а вот у сестры у моей уже четверо. Души в них не чаю. Приезжаю к ним, смотрю и думаю – ну, пусть не нам, так хоть бы им пожить по-человечески…

* * *

Некоторое время они молчали, затем Власик сказал:

– Ах да, насчет вашей помощницы. В общем, так: в главке ее личного дела нет, запропастилось куда-то. Там с делами такая чехарда, сам черт ногу сломит. Но я поспрашивал по смежным организациям и кое-что выяснил…

Он достал тоненькую папочку:

– Понятовских Варвара Дементьевна, родом из села Березовка Пермского края. Из зажиточной крестьянской семьи. Родилась десятого сентября тысяча девятьсот пятого года…

– По старому стилю? – уточнил Спиридонов. Почему-то эта цифра его, что называется, кольнула.

– По новому, – ответил Власик. – Кто ж сейчас по старому-то считает? Короче говоря, через шесть дней после Портсмутского мира. Отец погиб в Империалистическую, мать и другие дети – в результате несчастного случая в восемнадцатом. Дом сгорел, спаслась только Варя. Думаю, это вам все известно, ведь так?

Спиридонов кивнул. Варя рассказывала правду, но он в этом и не сомневался.

– Во всем этом есть только два интересных момента. Во-первых, история с пожаром какая-то темная. В то время в селе был отряд продразверстки, и в пожаре погиб один из бойцов того продотряда. Говорят, пытался спасти детей. Я в это верю с трудом, зная, какие фортели выкидывали эти отряды… А во-вторых… – Власик посмотрел на Спиридонова: – Девичья фамилия матери Вари – Тесликова. Ее отцом был пермский мещанин Тесликов, матерью – некая Агафья Выдрина, купеческого сословия. Тесликовы унаследовали довольно-таки крупное состояние, однако щедро жертвовали на благотворительность, кроме того, мать Вари была восьмой из одиннадцати детей в семье. Что до мещанина Тесликова, то, видимо, у него не было коммерческой жилки. В купцы он не вышел. Может, и к лучшему.

– Не вижу здесь ничего необычного, – потер переносицу Спиридонов, соображая, что к чему.

– Необычное в том, от кого Агафья Выдрина получила свое состояние! – загадочно пояснил Власик.

– И от кого же? – развернулся к нему Спиридонов. – От государя императора Александра III?

– Да полно вам, – коротко улыбнувшись, отмахнулся Власик. – От купца второй гильдии Семена Никаноровича Ощепкова. Своего деда.

1937

Первый звоночек для Спиридонова прозвучал еще в декабре тридцать шестого года, когда он узнал о назначении заместителем нового наркома Ежова и начальником ПСК «Динамо» товарища Фриновского. Фриновский был тем самым чиновником, на которого в свое время указал ему майор Аударин. Виктор Афанасьевич, не спускавший подобных вещей, тут же написал рапорт на имя наркома внутренних дел, в котором обращал внимание на преступную халатность товарища Фриновского в отношении подготовки кадров. Выяснилось, что «преступная халатность» была принципиальной позицией Фриновского, но после разговора с Ягодой, тогда еще наркомом внутренних дел, Фриновский от этой позиции отступил, по крайней мере на время.

Но Ягоду сменил Ежов, а в конце марта ставший наркомом связи Генрих Григорьевич был арестован, и это, казалось, развязало Фриновскому руки. Через несколько дней на собрании Центрального совета пролетарского спортивного клуба «Динамо» он выступил с речью о неуклонно возрастающей роли комплекса ГТО в военно-патриотической подготовке кадров. После чего с гневом, хотя и анонимно, обрушился на тех «несознательных личностей из числа недобитых военспецов, бывших лакеев царского режима», которые сдерживают продвижение комплекса в структуру Наркомата внутренних дел. Спиридонов все понял и тут же, на заседании, написал заявление с просьбой уволить его по собственному желанию.

На следующий день его впервые вызвал к себе Ежов.

Спиридонов прибыл к назначенному времени в давно знакомый ему кабинет, помнивший еще Железного Феликса. Он понимал, что разговор будет не из приятных, к тому же Варенька почему-то очень переживала из-за этого.

– Все говорят о людях, которых сначала вызывают на Лубянку, а потом они пропадают, – сказала она, и взгляд ее был тревожным.

– Пустое это, – отмахнулся Спиридонов, – уж я-то не пропаду.

– Ваши слова, да богу в уши, – очень серьезно ответила ему Варя, а он снова некстати вспомнил, что она – внучатая племянница Ощепкова. Который одним фактом своего существования постоянно портил ему жизнь, но за которого Спиридонов был готов, если потребуется, драться.