Кто стреляет последним - Фридрих Незнанский

Расчет его оказался правильным. Красная «бээмвуха» припарковалась у одного из посольских зданий. Метрах в двухстах позади остановилась и голубая «восьмерка». Родригес и Сильвио вышли из машины, не запирая ее и даже не поднимая верха, и прошли в посольство. В руках у них были полиэтиленовые пакеты. «Оружие», — догадался Вадим. Зачем они его уносят в посольство? Впрочем, все правильно: не оставлять же его в открытой машине. Что же это за посольство? — попытался понять Вадим. Но вывески из-за угла не было видно, по цветам флага над посольством он не смог угадать страну, а подойти ближе или даже просто показаться в просвете переулка он не рискнул: те двое сидели в «восьмерке» и не спускали глаз с красной «бээмвухи» и ворот.

Их не было около часа. Чтобы не мозолить глаза прохожим, Вадим открыл моторный отсек своего «запора» и сделал вид, что копается в двигателе. Время от времени он оставлял это занятие и выглядывал из-за угла. Наконец Родригес и Сильвио появились возле своей машины. В руках у них ничего не было. Сильвио сел за руль.

Вадим поспешно вернулся к «Запорожцу» и по пояс влез в моторный отсек. Через минуту мимо него прошелестела данлоповскими шинами «БМВ» с Родригесом и Сильвио, еще через минуту из-за поворота показалась голубая «восьмерка». Ни рижане, ни парни в «восьмерке» даже внимания не обратили на задницу Вадима, торчавшую из «запора». Когда обе машины скрылись за поворотом, Вадим захлопнул крышку моторного отсек и неспешно, будто прогуливаясь, дошел до посольства. На медной табличке он прочитал: «Тунисская Республика. Аль-Джумхурия ат-Тунисия».

Все правильно, это Вадим и предполагал. Значит, здесь у них были свои люди. Час их не было. Скорее всего, почти наверняка, связывались с аль-Аббасом, чтобы получить от него новый приказ. Они должны были его получить, без приказа такие люди не делают ничего, любая самодеятельность полностью исключена. Какой же приказ они получили?

«Попробуем с другого конца», — подумал Вадим. Оружие. Они оставили его в посольстве. А все правильно, понял он. Если выполнение задания, которое они получили (а в этом Вадим почти не сомневался) отложено на вечер или ночь, для чего им таскаться по Москве с автоматами? Непосредственно перед операцией они заедут сюда и возьмут свои «Калашниковы» или «узи».

«Нужно будет подъехать сюда вечером», — решил Вадим и вернулся к своей машине. Переулками выскочил на Садовое кольцо, свернул к Дмитровке и минут через сорок — из-за уличных заторов — въехал на площадь перед Савеловским вокзалом. Оставив «Запорожец» на стоянке, прошел в зал, где располагались автоматические камеры хранения. Отпирая ячейку, вдруг поймал себя на том, что шифр он набрал точно по тому же принципу, что в свое время и Сергуня: номер своей машины.

Серый баул был на месте.

Вадим вытащил его на скамейку, начал с озабоченным видом перебирать содержимое, как бы отыскивая то, что ему из этого багажа вдруг срочно понадобилось. А между тем незаметно обернул картонную коробку с ампулами и капсулами попавшейся под руку рубашкой и хотел уже было вытащить ее и положить в специально для этой цели купленный крепкий полиэтиленовый крафт-пакет, выдерживавший — если верить надписи — груз в двадцать килограммов. Но что-то остановило его. Он не понимал что, но явственно ощущал: нет, рано, нельзя сейчас забирать груз.

Нельзя — и все. Почему? А черт его знает! Рано.

И он доверился интуиции. Засунул баул обратно в ячейку, но шифр сменил: набрал четыре последние цифры телефона Петровича.

Через час с небольшим он вернулся в Чертаново, достал из-под матраса обе папки с документами, сунул их в крафт-пакет, а сам пакет отнес в стенной встроенный шкаф и на всякий случай прикрыл какими-то тряпками. И только после этого залез под душ.

Вода словно бы смывала с него все напряжение и не физическую, а душевную какую-то грязь всего этого дня.

«Интересно, как себя чувствует сейчас Марат?» — подумал Вадим. Но никакого интереса не ощутил — лишь холодное брезгливое равнодушие.

«Бээмвуху» Родригеса засекла машина, поставленная у поста ГАИ на старой Рязанке, об этом немедленно доложили Марату. Через пять минут уточнили: едут на двух машинах, перед «БМВ» — серый «жигуль», за рулем — блондин. Вызвали для подстраховки две другие машины — голубую «восьмерку» и белую «пятерку». Пока позволяли возможности радиотелефона, сообщали: движутся к центру, не торопятся, хвоста не видят. Потом расслышать что-нибудь стало уже совсем невозможно.

Минут через сорок позвонили из автомата в бар: эти двое оставили «жигуленок» на Плющихе, блондин пересел в «бээмвуху», подъехали к тунисскому посольству, вошли и вот уже торчат там больше сорока минут. Еще через полчаса: подъехали к «Украине», поднялись в свой номер.

Сообщение о Плющихе едва не ввергло Марата в панику.

— Две машины — оставайтесь на месте, одну — ко мне, срочно, с подробным отчетом, — приказал он.

Через час прикатила голубая «восьмерка».

— Давайте по порядку, — распорядился Марат. — Сколько они пробыли в тунисском посольстве?

— Почти час. Вошли, не предъявив никакого пропуска или еще чего. Машину оставили открытой. Взяли с собой какие-то пакеты. Вроде увесистые. Мы не поняли, что в пакетах.

Марат понял: автоматы.

— Дальше?

— Вышли без пакетов, ничего в руках не было. Оттуда прямиком двинулись в гостиницу.

— Где оставили машину — на стоянке?

— Нет, у подъезда, там небольшая площадка. Подняли верх и заперли. Раз не загнали на стоянку, значит, еще куда-то собираются ехать? — предположил водитель «восьмерки».

— Ты не рассуждай, а докладывай. Когда они «жигуленка» оставили на Плющихе, кто их вел?

— Тоже мы.

— Откуда они заехали?

— С набережной. Не плутали, хорошо, видно, знали дорогу. Припарковались капитально: правыми колесами на тротуар, чтобы не мешать движению. Подняли все стекла, двери заперли и подергали, хорошо ли закрылись.

— В каком месте они припарковались? В начале Плющихи? В конце?

— Ближе к середине. У дома номер двенадцать. Не знаем, что это за дом. Дом как дом.

Марат помертвел. Ощущение смерти, стоящей рядом и неумолимо приближающейся к нему, дохнуло ему в лицо и в сердце огненным холодом преисподней.

Они не знали, что это за дом. А Марат знал.

Это был его дом.

Отправив машину назад к «Украине», Марат прошел в бар, сам налил себе полстакана коньяку и залпом выпил.

— Закусить что-нибудь? — предложила барменша. Он только отмахнулся: отстань. Минут пять неподвижно сидел за стойкой. Слегка отпустило. Но чувство бездны, разверзшейся под ним, осталось.

Подсел Николай. Молчаливым кивком спросил: в чем дело?

Марат ударил кулаком по стойке:

— Идиот! Нужно было мне самому ехать к Грошеву!