Скучаю по тебе - Кейт Эберлен

Потом мной занялась визажист танцевальной студии. Она оформила мне брови и научила правильно выделять скулы. Затем мы с Шоном отправились в магазин, где под его личным руководством я примеряла такие наряды, на которые сама в жизни бы не решилась. И почувствовала себя другим человеком. Ну и, наверное, мне прибавили уверенности американские размеры – по их шкале у меня был размер 8, что мне в Англии и не снилось.

От каблуков я отказалась наотрез. В Америке люди гораздо выше, но дома-то будет по-другому. Дейву и так сложно будет привыкнуть ко мне в коротких платьях и облегающих капри, не нужно искушать его тем, что на каблуках я буду выглядеть выше его.

– А кто такой Дейв? – спросил Шон.

Кажется, тот факт, что я ни разу в разговоре не упомянула своего жениха, говорил о многом. Впрочем, дату свадьбы мы с ним так пока и не назначили.

– Дейв – это Веселый Музыкант, – пояснила Хоуп, как будто этого было достаточно, чтобы человек составил себе о нем представление.

В тот вечер мы сидели с Шоном на террасе крыши, пили «Космополитен», внизу простирались залитые огнями улицы, и я чувствовала себя героиней сериала «Секс в большом городе». В моем высоком бокале позвякивал лед, лайм и клюквенный сок давали приятную кислинку, и алкоголь совершенно не ощущался. Наверное, поэтому я пила довольно быстро и заметно опьянела.

– Так ты собираешься за этого Дейва замуж? – спросил Шон.

– Он милый. У него есть своя квартира в Херн-Бей, все его просто обожают…

Я смотрела на соседний многоквартирный дом. За каждым из этих окон, подумала я, разворачиваются свои истории. Много разных историй. Как же мне нравятся большие города!

– Но? – спросил Шон, наклоняясь и наполняя мой бокал.

Неужели так очевидно, что есть это «но»?

Я вздохнула:

– Не могу избавиться от дурацкой мысли, что должно быть что-то еще. Я понимаю, что в жизни все не так радужно, как мне кажется, но я хочу увидеть все это сама. Хорошо говорить Долл, она жила словно в сказке несколько лет, теперь у нее есть работа, о которой она мечтала, но почему я должна знать жизнь только по ее словам? Я хочу все увидеть своими глазами. Все испытать сама.

Шон молчал.

– С другой стороны, я люблю Дейва. Его все любят. Он уже будто часть нашей семьи. Он даже папе нравится! И Энн его обожает. И что бы делала без него Хоуп? Даже представить не могу. Так что… не знаю, почему я не могу просто принять это и всех наконец осчастливить…

Если мне нужно было одобрение этой идеи, то от Шона я его не дождалась.

– И Дейв в этом не виноват, – пыталась объяснить я. – Он меня любит. Но все дело в том, что он меня совсем не знает!

– А что он о тебе не знает? – спросил Шон.

Я сделала большой глоток из бокала.

– Когда Дейв впервые увидел меня, я была на работе, с детьми. И ты же знаешь, как маленькие дети обступают тебя, все хотят тебе что-то рассказать и показать. И Дейв решил, что я такая – заботливая, любящая, женщина-мать, понимаешь? Думаю, он даже не заметил, что на студенческой вечеринке я стояла в стороне от всех…

Шон меня не перебивал, давал мне высказать все то, что раньше я ни разу не произносила вслух.

– Дейв представляет в будущем нас в милом уютном домике, окруженными детьми… Но дело в том, что я не хочу детей!

Молчание.

– Я никогда и ни за что не рожу ребенка.

Слова повисли в воздухе, словно эхо церковных колоколов.

– Почему? – наконец спросил Шон.

– Потому что я не могу умереть и оставить ребенка в этом мире одного! Я не могу так поступить с живым существом!

Я вдруг почувствовала, что по моим щекам струятся слезы, я даже не поняла, откуда они взялись.

– Ты понимаешь, как это ужасно – воспитывать ребенка? Я живу в постоянном страхе за Хоуп, мучаясь от мысли, что с ней может случиться, если меня не будет рядом!

Слезы душили меня.

– Наверное, мама тоже об этом думала, не могла не думать! Но почему, почему она не пошла вовремя к врачу? Как она могла поступить так эгоистично! Не могу ей этого простить, не могу! О чем она думала? Она хотя бы задумалась о том, что будет с нами?

Я больше не могла сдерживать слезы, я рыдала, содрогаясь всем телом, от своих всхлипов я даже перестала слышать шум машин на улице внизу.

– Мама, прости меня! Я знаю, ты не хотела… прости, мамочка!

Я почувствовала, что Шон подошел и мягко положил ладонь мне на спину, отчего я разрыдалась еще сильнее. Потому что он был такой милый и понимающий, а через два дня я уже буду дома и не смогу с ним поговорить, и у меня уже не будет впереди отпуска, в ожидании которого я могла бы коротать свои дни.

И потом вдруг я сделала глубокий вдох, и слезы кончились.

Однажды, когда мы все еще были маленькими, мы ездили на каникулы в Ирландию и отдыхали на море. И мы, дети, построили дамбу, запустив туда ручеек воды. К тому времени, когда пришла пора уходить с пляжа, из ручейка уже набрался целый водоем. Тогда мы вместе встали у дамбы и на папин счет «раз-два-три» лопатками разрушили всю дамбу, отпустив ручеек в море. И вот на месте водоема снова оказался песок, вода вся утекла в море, и я смотрела на закат, и мне было отчего-то грустно, как будто ручеек унес в море частичку меня.

– Наверное, я только что пережила стадию гнева, да? – спросила я Шона.

– Тесс, горе – это череда состояний, это процесс, – ответил он.

– Я не злюсь на маму, в общем-то, – сказала я. – Ведь я любила ее больше всех. Просто я хотела бы, чтобы она не ставила всех превыше себя, потому что в итоге нам всем от этого стало только хуже, потому что лучше бы она была жива и рядом с Хоуп, она была ей так нужна…

– А тебе она была нужна?

– Но, если бы она не умерла, я не чувствовала бы такой потребности в ней!

– Тесс, ты иногда говоришь как Хоуп.

Люди, рассуждая о воспитании, часто забывают, что это обоюдный процесс. Не только взрослые воспитывают детей, но и дети влияют на взрослых. Все говорят о том, как дети подражают взрослым, забывая, что и взрослые часто подражают детям. Смешные словечки, которыми часто оперируют в семье, они же исходят от детей. И уж если мы с Хоуп в чем-то похожи, то еще неизвестно, она у меня этому научилась или я у нее. А может быть, это просто генетика.

– Ну, давай-ка мы теперь со всем этим разберемся, – предложил Шон.

Я кивнула.

– Похоже, твой основной страх – это страх смерти, – сказал он. – Ты думаешь, что можешь умереть молодой, потому что твоя мама умерла в молодом возрасте?

– И ее мама тоже…

– То есть, наверное, есть какой-то тест, который может определить твои риски?

– Есть. – И тут я процитировала статью, прочитанную недавно в журнале: – Но только у пяти процентов пациентов с раком молочной железы причины его появления можно объяснить генетикой. И в настоящий момент тест назначают только в том случае, если есть подтверждение мутации генов у ближайших родственников…