Когда боги закрывают глаза - Татьяна Степанова

Полет с аэродрома «Райки» в Саратов в запасную лабораторию-хранилище НЭО – научно-экспериментального объединения – ведь так и не состоялся.

Они не улетели, не увезли то, что пытались спрятать.

Иван Лыков выкурил сигарету, а затем распахнул вскрытую дверь.

За ней – все тот же темный коридор, но гудение генератора тут слышалось гораздо сильнее. И еще какой-то звук – ритмичный, мощный.

Это работал компрессор, нагнетавший воздух, на стене мигал алым электронный датчик – то ли сенсор движения, то ли климат-контроль.

Лыков миновал его, каждую секунду ожидая, что вот-вот сработает сирена сигнализации, но вокруг стояла полная тишина.

И он понял, что тут работают механизмы и автоматика. А людей здесь нет.

В конце коридора зажегся свет – сработали фотоэлементы, и по мере того, как Лыков продвигался дальше, он освещал то, что открывалось взору.

Зал – большой, подземный, с компьютерным терминалом.

Зал меньшего размера, с погасшими мониторами на стенах.

Стеклянные боксы с аппаратурой на столах, такой аппаратурой, которую Лыков никогда не видел на станции «Восток» и из которой мог узнать один лишь электронный микроскоп.

Стеклянные боксы аварийной блокировки.

Яркий свет ламп на диодах освещал все это, и Лыков понял, что перед ним прекрасно оборудованная, изолированная глубоко под землей лаборатория.

Бронированная дверь в стене в дальнем конце была распахнута настежь, на пульте рядом с дверью тревожно мигали алым и зеленым датчики.

Лыков осторожно приблизился – кто-то отключил в помещении сигнализацию, и произошло это не сейчас, а гораздо раньше.

Лыков зашел в глухой квадратный бокс без окон со стеклянной дверью в задней стене.

Она тоже открыта, и датчики подслеповато мигают.

За стеклянной дверью находилась еще одна лаборатория – маленькая, изолированная, как инфекционный бокс, набитая медицинской аппаратурой.

У стены стоял металлический стол под сферой из прозрачного пластика высокой плотности, к которому от всех этих приборов тянулись провода, трубки.

Но все было отключено.

А стол под прозрачным колпаком пуст.

Иван Лыков понял, что он прошел лишь половину пути. Он нашел хранилище.

Но то, что тут прятали, исчезло.

– Два вопроса мы так себе и не задали. А следовало бы за столько-то времени.

Полковник Гущин, вернувшийся из ЭКУ, словно сам с собой рассуждал. Катя не очень-то прислушивалась – чего он там себе бурчит под нос.

Она все еще мысленно возвращалась к рассказу Мещерского о событиях в Чойском районе. Они вернулись с Яузы в главк, оставив Серегу Мещерского отходить после ломки.

Неужели правда ломка?

Неужели Лыков дал ему опий?

Мамочка моя, до чего же дошло. А ведь они – родственники, в прошлом друзья. Какая у Лыкова цель, какая у него роль во всем этом?

– Мы и так достаточно загадок имеем, какие еще вопросы? – Август Долгов, облокотившийся о подоконник, созерцал внутренний двор главка, уставленный полицейскими машинами.

Ева Ершова сидела в кресле за совещательным столом и работала на своем ноутбуке. Но Катя видела – она тоже под большим впечатлением от того, что они услышали от Мещерского.

Пусть пока все это еще очень зыбко… но некая цепь совпадений, некая логическая связь есть. Случайность ли это?

– Мы так и не задали себе вопрос, чтобы получить вразумительный ответ: откуда ехали машины корпорации «Биотехника» на аэродром? – Гущин встал и подошел к карте Подмосковья, висящей на его стене.

– А откуда такие грузы везут, Федор Матвеевич, из какого-нибудь института научного, из лаборатории секретной, – Катя пожала плечами.

– А место конкретное? – Гущин смотрел на карту. – Они использовали для перевозки совершенно новые авто, еще даже не зарегистрированные, приделали к ним старые номера, видно, где-то в гараже сняли. Итак, ехали бы они из Москвы с такими номерами или из какого-то района области… ну допустим, ехали издалека, делаем скидку на ГИБДД – ну пусть их на одном посту ДПС с такими номерами не тормознули, на втором, но на третьем бы остановили, поинтересовались.

– А если им устроили зеленую волну, учитывая характер груза и всю эту секретность, на которую вы сами жалуетесь? – усмехнулся Август Долгов.

– Зеленая волна в рапортах фиксируется, я дал задание проверить по ГИБДД в тот день по всей области – никаких звонков, никаких блатных, – Гущин ткнул пальцем в карту. – Этот старый биокомбинат, я и о нем справки навел. Прежде там располагалось экспериментальное производство медико-биологического института. Ничего вроде опасного, никаких там вирусов, они синтезировали необходимые компоненты для производства лекарств. Но название-то – «экспериментальное». Где эксперимент, там и лаборатории для исследований.

– Мы же сами видели, там ничего сейчас нет, – сказала Катя. – Там все будут сносить.

– А может, и не будут, там никакого строительства никогда не велось, хотя место вроде и от Москвы недалеко, а такие места всегда на вес золота, – Гущин повернулся к карте спиной. – Но мы не задали себе и еще один вопрос.

– Какой? – спросила Ева, не отрываясь от ноутбука.

– Для чего надо было взрывать чертов мост? – спросил Гущин.

– То есть как, это же и ежу ясно, – Катя удивилась. – Вы же сами говорили. Путь отрезать, время выиграть для засады и нападения на машины.

– Так нападение-то уже было совершено. В том-то и странность. Сначала расстреляли машины, потом с помощью дистанционного оборудования и камер слежения подорвали мост.

– Правильно, отрезали полиции и вообще всем доступ на место нападения, все логично, – сказал Август Долгов.

– А зачем вообще такие сложности? Трупы в полиэтилен паковать, краном старого грузовика все это подцеплять, везти на комбинат, прятать в емкости с кислотой? И одновременно грузом заниматься, ради которого убийства были совершены. Пока с трупами возились, биологический контейнер оказался вскрытым, и что-то из него выбралось. И возможно, убило одного из нападавших. Кстати, у нас до сих пор никаких версий насчет этих самых нападавших. Самое главное – сколько их?

– И по оружию, по стреляным гильзам пока никаких подвижек, – сказал Август Долгов. – Гильзы от патронов к АК. А там ведь еще из гранатомета палили.

– Очень все сложно, слишком как-то сложно, нагромождение фактов, – Гущин раздумывал. – Я простоту люблю. И за всю свою оперативную практику вывел одну для себя аксиому – преступление вообще совершается и задумывается просто. Если слишком много сложностей вокруг, значит, кто-то путает следы.