Путешествие Руфи. Предыстория "Унесенных ветром" Маргарет Митчелл - Дональд Маккейг

– Если Господь Бог и духи пожелают, – сказала Нянюшка, – у нас будет счастье на этой земле. У тебя нет матери, но есть Мамушка. Теперь ты мой ребёночек.

Страсти не унимаются при утешении: их питает соблазн двигаться всё дальше, и вскоре их тирания выходит из-под контроля.

Преподобный Албан Батлер

Эллен Робийяр росла тихим ребёнком в спокойном окружении. Её первым словом было «мам», и Мамушка рассказывала всем, что Эллен пыталась сказать «ма-ма», ведь малышка так рано потеряла свою мамочку. Её сёстры не прониклись какой-то особой привязанностью к умершей матери, чьё место незаконно захватила служанка-негритянка.

Старшая сестра Эллен, Полина, была поглощена мыслями о замужестве и смотрела на ребёнка, если вообще замечала его, как на некую забаву. Мамушке было стыдно за неумение Полины держать себя с достойными кавалерами – младшими сыновьями богатых плантаторов или со старшими сынами менее удачливых фермеров. Отсутствие дымохода в доме, потрёпанный сюртук и короткие сапоги Кэри Бенчли можно было простить за неумеренную тягу мужчин к нервной женщине. Оставаясь в «безопасности» на каком-нибудь пошлом свидании, Кэри изрекал стандартные нравоучения с таким видом, будто сам их придумал.

Полина обручилась с ним.

Её младшая сестра, Эвлалия, обладала лучшими манерами, но витала в облаках. Когда Мамушка застала её за чтением романа – та читала «Оливера Твиста» Диккенса, – она предупредила её, что ни один джентльмен в Джорджии не женится на девушке умнее его самого.

Полина не могла пожениться с Кэри, пока приёмный отец не выйдет из глубокого траура. Портной Пьера сшил для него уже третий чёрный костюм, а Эллен за это время научилась ходить и говорить. Год спустя, когда Эллен начала читать, Неемия потихоньку заменил траурное облачение хозяина на чуть более радостное фиолетовое. Пьер не высказал никаких возражений. Похоже, он даже ничего не заметил. Вскоре после этого мистер Кэри Бенчли и мисс Полина Робийяр поженились в новой баптистской церкви на Чиппева-сквер. Скамья для родственников была почти пуста, но остальные были битком набиты друзьями Пьера, радующиеся его возвращению в свет. Антония Севье, носившая траур по мужу, который почил полтора года назад, была особенно любезна. В холле отеля «Сити», где проходило торжество, подавали безалкогольный пунш, что весьма разочаровало Пьера, и он не стал там надолго задерживаться, как надеялась миссис Севье.

В следующую субботу миссис Севье вместе с дочерью Антуанеттой приняли в Розовом доме, хотя они и явились без приглашения. Миссис Севье высказала мысль, что дети одного ранга и положения должны стать друзьями. Несмотря на такой бестактный нажим, девочки и вправду понравились друг другу, хотя Антуанетта отличалась живостью и дерзостью, в то время как Эллен была тихой и послушной. Когда Севье пожаловали в третий раз, Антуанетта, поглощённая игрой с фарфоровыми куклами Эллен, приказала Мамушке принести воды. На что Мамушка ответила, что любой здоровый ребёнок в состоянии спуститься вниз, дойти до колодца и повернуть ворот. Вечером Антуанетта пожаловалась матери, что у Пьера Робийяра дерзкая служанка. Миссис Севье, уверенная, что Пьеру необходимо самое лучшее обслуживание, сказала ему, что без хозяйки слуги утрачивают дисциплину и мнят о себе больше, чем должно.

Пьер согласился с этим в отличие от Неемии с Мамушкой, но, хотя миссис Севье старалась изо всех сил, цветок, с которого она надеялась получить заветный плод, увял. Пьер часто отсутствовал, когда миссис Севье заглядывала в гости, и её визитная карточка (с загнутым уголком, говорившим о том, что она доставила её собственноручно) пропадала по дороге от подноса для карточек до Пьера. Её задушевные, многословные письма – разве она совершала нечто оскорбительное? – оставались без ответа.

В будни по утрам няни Эллен и Антуанетты водили девочек на Рейнолдс-сквер. Однажды утром миссис Севье встала раньше обычного и, отправившись на площадь, потребовала у Мамушки ответа, что именно происходит.

Увы, Мамушка была так глупа, так забывчива, что не смогла ничего сообщить о намерениях и отношении своего господина к Антонии. В следующее воскресенье находчивая миссис Севье посетила службу в Пресвитерианской церкви на Саут-брод-стрит и после мучительной протестантской службы подстерегла Пьера. Любезный, слегка сбитый с толку вдовец обнаружил ранее неведомое желание сопровождать очаровательную вдову на приём к мэру, который устраивали в честь губернатора Лампкина в следующую субботу. В начале недели, несмотря на неудовольствие по поводу определённых неоплаченных счетов, швея Антонии прислала ей новое платье с пышными рукавами. К новому платью была куплена шляпа с перьями эгретки.

В назначенное время экипаж Пьера не появился, и Антония, списав это на невинное недоразумение, отправилась на приём, где сказала мэру Гордону, что её спутника задержали дела. В результате она просидела там три часа без него.

С тех пор она всячески осаживала озадаченного Пьера, который был уверен, что это Антония отменила встречу. Разве он не слышал это из уст Неемии? Пьер так и не понял смысла гневных взглядов и многозначительного молчания, которыми Антония Севье одаривала его.

Через полгода Антония Севье вышла замуж за мистера Энгуса Уилсона, и Пьер преподнёс им весьма изящный кувшинчик для сливок в качестве подарка, с которым так и не смирились.

30 января 1835 года стал днём национального масштаба, а также важным днём в Розовом доме. В этот день в Вашингтоне безработный маляр, некий Ричард Лоренс, совершил неудачное нападение на президента Джексона, а в Саванне маленькая Эллен Робийяр стащила с полки отца Батлера «Жития святых отцов, великомучеников и других великих святых». Эта книга произвела на девочку большее впечатление, чем давшие осечку пистолеты убийцы, направленные на Джексона. «Жития святых» стала «Книгой мисс Эллен». Она носилась с ней как с любимой книгой, погружаясь в чтение историй и рассматривание мрачных картинок. Юная мисс Эллен говорила о святой Терезе, святой Агате и святой Маргарите так, будто они были реальными людьми, жившими на другом краю города.

Однажды она спросила Мамушку, причислят ли когда-нибудь её мать к рангу святых, та ответила:

– Конечно, милая. Твоя мамочка была самой святой праведницей.

Но эта книга не нравилась Мамушке, хотя она ни словом не обмолвилась против неё. Все эти рисунки со святыми, которые утыканы стрелами или которых вот-вот разрубят на куски или бросят на растерзание волкам, не могли быть выполнены теми, кто знает, сколько крови может вытечь из одного-единственного человеческого тела. Вот что думала Мамушка. Как бы там ни было, эти святые, пронзённые стрелами и склонившие головы перед казнью, вообще не были похожи на людей; они выглядели как пьяные, а может, были уже наполовину в раю. За всю свою жизнь Мамушка видела только одного человека, который напоминал святых мисс Эллен, – Денмарка Веси.

Желание умереть за веру – глупость, но это не повседневная глупость. Эта одна из тех почётных глупостей, которые няни возносят перед своими воспитанниками, молясь, чтобы они никогда не испытали ничего подобного.