Блудный сын - Дин Кунц

— Ноготь — ничто, ноль, — согласился Майкл.

— Перышко на весах.

— Пыль.

— De nada.[45]

— Peu de chose,[46]— сказала она.

— Мои слова, если бы я знал французский.

Дженна улыбнулась ему.

— Для копа вы такой забавный.

— В полицейской академии мне дали диплом шута.

— Весело с ним работать, да? — спросила Дженна Карсон.

Вместо того чтобы засунуть их обоих в керамические банки, Карсон нетерпеливо спросила:

— Мисс Паркер, как давно вы стали соседкой Джонатана Харкера?

— Я живу здесь примерно одиннадцать месяцев. С первого дня он был таким милым.

— Милым? У вас с ним…

— О, нет. Джонни был мужчиной, все так, и вы знаете, какие они, но мы были только хорошими друзьями. — Она повернулась к Майклу. — Я тут прошлась насчет мужчин… но не хотела вас обидеть.

— Я не обиделся.

— Я люблю мужчин.

— Я — нет, — заверил он ее.

— Все равно я уверена, что вы не такой, как другие мужчины. За исключением одной важной штучки.

— Это peu de chose.

— О, я уверена, что у вас — нет. — И она подмигнула Майклу.

— Что вы вкладывали в понятие «друзья»? — спросила Карсон.

— Изредка Джонни приходил ко мне на обед или я приходила к нему. Он готовил спагетти. Мы говорили о жизни, вы понимаете, о судьбе и современных танцах.

— О современных танцах? — в недоумении спросил Майкл. — С Харкером?

— Я была танцовщицей, пока не спустилась с небес на землю и не занялась гигиеной полости рта.

— А я очень долго хотел стать астронавтом. — В голосе Майкла слышались мечтательные нотки.

— Для этого нужно быть очень смелым! — восхищенно воскликнула Дженна.

Майкл пожал плечами и даже потупил глаза.

— Мисс Паркер, вы приходили в сознание после того, как он «вырубил» вас хлороформом?

— Время от времени.

— Он с вами говорил? Сказал, почему он так поступил?

— Думаю, он вроде бы сказал, что заниматься сексом со мной все равно что с обезьяной.

Карсон помолчала, прежде чем задать следующий вопрос.

— Вы думаете, он так сказал?

— Ну, с хлороформом и с той гадостью, что он впрыскивал мне в вену, я то и дело отключалась. И потом, перед тем, как он меня схватил, я собиралась на вечеринку и немного взбодрилась. Поэтому, возможно, он так сказал, а может, мне это прислышалось.

— А что еще вам прислышалось?

— Он сказал, что я красивая, прекрасный образец моего вида, это, конечно, приятно, но он сказал, что он сам — представитель Новой расы. А потом случилось странное.

— Любопытно, когда же случилось это самое странное, — вставил Майкл.

— Джонни сказал, что ему не разрешено производить потомство, но он будет размножаться делением, как амеба.

От этих слов по спине Карсон пробежал холодок, пусть они и казались полным абсурдом.

— И что, по-вашему, он под этим мог подразумевать?

— Ну, он задрал футболку, и его живот напоминал эпизод из фильма «Чужой», со всем этим шевелением внутри. Вот я и думаю, если б не наркотики, ничего бы этого я не увидела.

Карсон и Майкл переглянулись. Карсон хотелось задать еще несколько вопросов на эту тему, но она понимала, что этим насторожила бы Дженну. Пока что та пребывала в уверенности, что ей все это пригрезилось.

Дженна вздохнула.

— Он был таким милым, но иногда впадал просто в черное отчаяние.

— Насчет чего? — спросила Карсон.

Дженна, задумавшись, откусила кусочек миндального пирожного.

— Он чувствовал, что в его жизни чего-то не хватает. Я говорила ему, что счастье — всегда вопрос выбора, ты должен просто его выбрать. Но он почему-то не мог. Я говорила ему, что он должен найти свое счастье. И знаете…

Она нахмурилась. Получилось у нее не очень, чувствовалось, что хмуриться ей доводилось крайне редко и делать это она не умеет.

— Что мы должны знать? — спросила Карсон.

— Я сказала ему, что он должен найти свое счастье, но очень надеюсь, что резать людей на куски не стало для него счастьем.

Миновав дверь с кодовым замком, выйдя из «Милосердия», Рэндол Шестой попадает в коридор высотой в восемь, шириной в шесть футов, со стенами из блоков и бетонным полом. В стенах нет ни одной двери.

Примерно в ста сорока футах от него другая дверь. К счастью, ему нет нужды делать выбор. Он зашел слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Ему остается только один путь — вперед.

Пол — квадратные бетонные плиты со стороной в три фута. Длинными шагами, иногда и прыжками Рэндолу удается передвигаться по этим «клеточкам», вставляя в каждую одну из букв своего имени.

Вторая дверь заперта на точно такой же электронный замок. Он набирает на панели тот же код, и дверь открывается.

Коридор — на самом деле тоннель под территорией больницы. Он связан с автомобильной стоянкой под соседним домом.

Это пятиэтажное здание тоже принадлежит Отцу, и в нем размещены бухгалтерия и кадровое управление «Биовижн». Отец может приезжать туда и уезжать оттуда, не вызывая лишних вопросов.

А его посещения бывшей больницы «Руки милосердия», которой он владеет через подставную компанию, благодаря подземному тоннелю остаются тайной.

Эта вторая дверь открывается в темноту. Рэндол находит выключатель, вспыхивает свет, и выясняется, что перед ним — квадратная комната со стороной в двенадцать квадратных футов.

Стены бетонные, пол тоже, но залит одной плитой, без линий, образующих клетки. Другими словами, это большая пустая коробка.

Прямо перед ним еще одна дверь, которая, несомненно, ведет в подземный гараж.

Проблема в том, что он не может пересечь двенадцать футов и добраться до следующей двери в один шаг. Чтобы попасть туда, шагая по буквам своего имени, ему нужно сделать несколько шагов в одной пустой клетке.

Каждый шаг — буква. Правила кроссвордов простые и ясные. Одна клетка — одна буква. Нельзя запихивать несколько букв в одну клетку.

Подобный путь ведет к хаосу.

Эта мысль заставляет Рэндола Шестого содрогнуться от страха и отвращения.