Ожившая легенда - Юлия Журавлева

Моя магия не помогала, она оттягивала неизбежное, но не больше. Нам бы до клиники доехать, а там… там хоть что-нибудь! Мне нужно одно чудо, одно маленькое, крохотное чудо, после которого я запру лорда в его поместье и запрещу выходить куда-либо, пока мы не изготовим лекарство и не вылечим его.

От большой отдачи магии и приближающегося перерасхода голова закружилась. Надо прекращать, иначе отключусь раньше Ксавьера, а мне во что бы то ни стало нужно продержаться самой.

— Прекрати, — попросил жених, — все равно, похоже, до свадьбы не доживу.

— Молчи лучше, — попросила я.

Если он не умрет сегодня, то я сама его потом убью. Потому что нельзя же так!

Когда экипаж снова затормозил, сердце иррационально ухнуло вниз, но мы всего лишь подъехали к дому.

— Помогите его вытащить, — попросила я, выпрыгивая и на секунду теряя ориентацию в пространстве. Чьи-то руки не дали упасть, а затем отодвинули в сторону, и мне осталось только наблюдать, как Ксавьера достают и помогают дойти до ступеней.

А там уж дверь открылась сама, мой лучший друг с круглыми от увиденного глазами вышел на порог.

— Дорогу, — скомандовал один из волкодавов и Майк отшатнулся в сторону, пропуская зашедших стражей и полуживого Ксавьера.

— Ты потом мне все объяснишь, — тихо проговорил Майкален. — В приемную его! И сразу на смотровой стол.

Как хорошо, когда есть кто-то, способный принимать решения и готовый разделить за них ответственность.

Всех подчиненных Ксавьер предсказуемо из дома выгнал. Не знаю, насколько далеко они ушли, нам было не до того. Мы с Майком в четыре руки работали над лордом, но ситуация ухудшалась, наверное, даже не с каждой минутой, а с каждой секундой.

В какой-то момент показалось, что мы можем его стабилизировать, но израненное тело не принимало энергию накопителей, магия просто не задерживалась внутри. Ни стимуляторы, самые сильные, оставленные на крайний случай, ни артефакты, призванные выравнивать показатели организма — не помогало ничего.

Ксавьеру было плохо. Да какое там, по-настоящему ужасно! И не будь он накачан под завязку стимуляторами, то давно бы валялся в счастливом беспамятстве. Но даже в этом ему не повезло. И пусть я, насколько возможно, обезболила все раны, магию, разрушающую организм изнутри, отделить от тела нельзя, как и хотя бы немного купировать от нее боль. И чем больше магии мы пытались влить, тем быстрее шел процесс разрушения. Становилось только хуже…

— Надо принимать решение, — Майк твердо сказал фразу, которую я бы и в кошмарном сне не пожелала услышать. — Если мы сейчас не погружаем его в анабиоз, то потом можем просто не спасти. Пока еще есть, что спасать и лечить.

Он был прав. Тысячу раз прав. Но сделать из Ксавьера по сути живой труп я не могла. Не могла, но должна была.

Слова закончились.

— Прости, — я наклонилась и легонько коснулась губами щеки жениха.

— Это ты… прости, — шепотом ответил он.

— Надо перетащить его в гостевую спальню, потом это будет тяжелее.

И тут Майк прав, с одеревеневшим телом, к которому не факт, что можно применять магию, работать сложнее в разы.

Мы взвалили на себя лорда и, кряхтя, потащили наверх. Ксавьер, кажется, отключился от реальности, боль затмевала все остальное.

В гостевой спальне, как обычно, дремал Дао. Он потревоженно зашипел и отполз, когда мы практически уронили рядом лорда. Майк взглянул на меня, на Ксавьера и вышел из комнаты, предупредив, что, если что, будет поблизости.

Мне нужна минута, одна минута и один его взгляд.

— Ксавьер, очнись, ну очнись же, — я отчаянно пробивалась к сознанию жениха.

Анабиоз почти не изучен, но есть мнение, что, возвращаясь к жизни, человек оказывается в том же состоянии, в котором находился до погружения. Так что пусть лучше Ксавьер будет в сознани.

Лорд открыл глаза, с трудом фокусируя на мне зрение. Проморгался и нашел в себе силы улыбнуться.

Я судорожно вздохнула и провела кончиками пальцев по его волосам, Ксавьер положил сверху моей ладони свою, целуя и сразу прижимая к щеке.

— Пообещай, что даже если ничего не получится, ты приведешь меня в чувство.

— Обещаю, — без колебаний ответила я.

Я верну тебя. И вылечу.

Жених слегка кивнул.

— Линда, — его голос звучал совсем слабо, но твердо. — Я люблю тебя, и мне жаль, что все… так…

Я сжала его руку, прикусывая губу и сдерживая готовые вот-вот выступить слезы, горло сдавило и дыхание сбилось. Ну почему у нас действительно все… так? Как же хочется вылечить его и услышать признание еще раз, не от умирающего. И тогда я обязательно отвечу. Обязательно.

— Дао, помоги… — мой собственный голос был сиплым и надломленные, в горле встал ком. Имя питомца я практически выдавила из себя, понимая, что не в силах произнести то, что собираюсь сделать с помощью своего любимца. Нашего любимца.

Но василиску других команд не потребовалось. Он подполз к Ксавьеру и встал в стойку как перед броском. Воротник раскрыт, глаза светятся, искры магии сверкают между чешуйками. На мгновение стало страшно, а вдруг и я попаду под воздействие? Как вообще работает магия василисков? А не добьет ли она, как когда-то проклятье, лорда окончательно? Я с трудом сдержалась, чтобы не отменить все. Если бы видела хотя бы один путь, позволяющий избежать анабиоза, точно бы не выдержала. Но, сжав зубы так, что челюсть заныла, я промолчала, позволяя Дао закончить начатое. Рука Ксавьера напряглась, до хруста стискивая мои пальцы. И ему было страшно. Разве можно не бояться такого? Теперь понятно, почему василисков так яростно уничтожали в прошлом.

Я ожидала чего-то еще, каких-то визуальных проявлений магии одного из древнейших существ. Но не случилось ровным счетом ничего, просто рука жениха одеревенела и начала холодеть, лицо напоминало восковую маску. Вот и все, стазис подействовал. Я с трудом вытащила свою руку из неразжимаемого захвата, опустив Ксавьеру веки с пушистыми светлыми ресницами, чтобы не пересыхали глаза. А потом не удержалась и легонько коснулась губами побелевших губ.

— Я скоро тебя разбужу, — пообещала шепотом. — И вылечу. А потом можно и свадьбу с наследниками обсуждать.

Я так и сидела на огромной кровати, не сводя глаз с жениха. Дао лежал рядом, положив голову Ксавьеру на грудь. Я очень редко могла расшифровать эмоции любимца, даром, что мы так давно вместе, он частенько оставался для меня закрытой книгой. Иногда проскальзывало нечто понятное, как радость, удовольствие или наоборот — негодование. Но чаще всего я не понимала, что чувствует василиск. Даже гидру понять было намного проще. Но сейчас Дао грустил, ему самому не нравилось происходящее, и я нежно погладила змея по голове, понимая, насколько схожи наши эмоции. Мне тоже все это не нравилось, просто другого выхода я не видела.