Жнец у ворот - Саба Тахир

– Аубарит Ара-Насур сказала мне, что теперь ты живешь в Лесу, среди духов, – говорит Мама. – Но… но я до сих пор в это не верила.

– Мама… – По традиции я должен разделить с ней скорбь по Дядюшке Акби. Так я смогу принять часть ее боли на себя. Но на это сейчас нет времени. Я просто беру ее руки в свои. Они такие холодные… руки, которые всегда были горячими. – Ты должна сказать племенам, чтобы они поскорее разъехались в разные стороны. Очень опасно сейчас оставаться всем вместе. Ты слышала барабаны?

При виде ее удивленного лица я понимаю, что ни она, ни остальные члены племени понятия не имеют о замыслах меченосцев.

А ведь Империя уже сейчас планирует что-то против кочевников, о чем они не подозревают!

– Аубарит, – обращаюсь я к факире. – Мне нужно найти Афию…

– Я здесь, Бану аль-Маут, – формальное обращение Афии коробит меня. Кочевница подходит ко мне подавленная, с опущенными плечами. Я хочу спросить ее, как там Джибран, но часть меня боится узнать правду о ее брате. – Новости о твоем прибытии быстро распространились.

– Пошли разведчиков повсюду, кроме Леса, – говорю я ей. – Думаю, меченосцы готовят нападение. Удар будет сильным, вам нужно подготовиться.

Афия качает головой. Она так сильно изменилась! Прежняя Афия, гордая и упрямая, исчезла.

– Как мы можем готовиться к войне, если наши собственные мертвые отказываются умирать и мучают нас?

– Об этом мы подумаем, когда будем точно знать, что происходит, – быстро отвечаю я, хотя у меня нет ни малейшего понятия, что делать. – Может быть, я ошибаюсь и меченосцы просто устраивают обычную муштру у себя в гарнизонах.

Но я, увы, не ошибаюсь, и Афия тоже об этом знает. Она быстро отходит к своим людям. Вокруг собираются кочевники, и Афия начинает отдавать приказы. Джибрана в числе собравшихся я не вижу.

Я смотрю на стойбище – как же здесь много народа! И все же…

– Аубарит, Мама, – обращаюсь я к ним, – скажите, вы можете увести к югу хотя бы часть соплеменников? Велеть им рассеяться по пустыне?

– Они не пойдут, Элиас. Твой дядюшка созвал маджилис. Но еще до начала совета трое вождей других племен сошли с ума, погруженные в безумие духами. Двое бросились в море, а твой дядя… – Глаза Мамы наполняются слезами. – Все слишком испуганы, чтобы расходиться. Они по-прежнему верят, что сила в численности.

– Вы должны что-то сделать, Бану аль-Маут, – шепчет Аубарит. – Рух нашего собственного народа убивает нас. Если сейчас придут меченосцы, им нужно будет всего лишь окружить нас и перерезать всех. Мы уже побеждены.

Я сжимаю ее руку.

– Нет, Аубарит. Еще нет.

Это работа проклятого Князя Тьмы. Он сеет хаос в нашем мире, уничтожая кочевников. Уничтожает моих друзей, племя Саиф, мою семью. Я знаю это так же хорошо, как знаю собственное имя. Я разворачиваюсь к лесу и призываю силу Маута.

А потом останавливаюсь. Последнее, чего от меня хочет Маут, – это чтобы я пользовался магией ради спасения жизней людей, которых я люблю. Для нас, Элиас, долг превыше всего. Любви здесь нет места. Я хорошо выучил свой урок в городе джиннов. И должен отринуть свои чувства. Вот только не знаю, как это сделать.

Однако кое-что я все-таки знаю. Знаю, как быть Маской. Холодным. Беспощадным. Бесчувственным.

Аубарит снова начинает говорить.

– Бану…

– Молчать, – голос принадлежит мне, а вот интонации – совсем другие, жесткие и ледяные. Я узнаю этот голос внутри меня – голос Маски. Маски, которой, я думал, мне уже больше никогда не стать.

– Элиас! – Мама поражена моей грубостью. Она учила меня быть совсем другим. Но я разворачиваюсь к ней, и при виде моего лица, лица сына Керис Витурии, она отступает на шаг назад. Но потом овладевает собой. В конце концов, что бы ни случилось, она остается кеханни и не потерпит неуважительного обращения к себе, тем более от одного из ее детей.

Но Аубарит, чувствуя, какая буря сейчас бушует внутри меня, кладет руку на локоть Маме и отводит ее в сторону.

Долг прежде всего, вплоть до самой смерти – это девиз Блэклифа. Он возвращается, чтобы преследовать меня до самого конца. Долг прежде всего.

Я снова открываю свой разум Мауту, но на этот раз размышляю. Мне нужно остановить призраков, чтобы кочевники могли отправлять их дальше. Значит, я могу вернуться в Лес, к исполнению своего долга.

Я так отчаянно призываю магию, жажду ее отклика, прикосновения… И ответа на вопрос, что же мне делать.

Где-то рядом рыдает ребенок. Этот звук надрывает сердце. Я должен пойти к нему, посмотреть, что случилось. Но я игнорирую его плач. Притворяюсь, что я такой же, как Шэва. Холодный, бесчувственный, ставящий долг превыше всего. Я притворяюсь, что я – Маска.

И чувствую, как где-то в глубине Леса шевелится магия.

Любви здесь не место. Я повторяю эти слова про себя снова и снова. И в какой-то момент магия приходит, притягиваемая Маской внутри меня. Но она все еще не доверяет мне. Я призываю себе на помощь старую привычку терпеть, которую в Блэклифе вбила в меня Комендант. Я смотрю, выжидаю и остаюсь спокойным, как наемный убийца, следующий за жертвой по пятам.

Когда наконец магия входит в меня, я вцепляюсь в нее. Глаза Аубарит расширяются – очевидно, она почувствовала присутствие огромной силы.

Парадокс магии разрывает меня изнутри. Я нуждаюсь в ней, чтобы спасти народ, который люблю, но не могу заботиться об их спасении, чтобы иметь право владеть магией.

Любви здесь не место.

Магия заполняет меня целиком, открывает мое зрение, и я вижу то, что было скрыто. Черные сгустки теней лежат вокруг, выделяясь, как опухоли на теле. Гули. Я пинками отшвыриваю тех гулей, что поблизости, и они отбегают в сторону, но совсем не уходят. Особенно густо они собрались у шатров, куда Аубарит и другие факиры сложили зараженных странным недугом.

На меня накатывает облегчение. Решение оказалось проще, чем я думал, пока не видел гулей.

– Вам нужна соль, – говорю я Аубарит и Маме. – Люди, пораженные странной болезнью, окружены гулями, которые удерживают их души внутри тел. Обсыпьте солью тех, кто наверняка должен быть мертв. Гули ненавидят соль. Если прогоните этих мерзких тварей, души смогут отделиться от тел, и факиры снова смогут общаться с ними.

Аубарит и Мама не заставляют себя ждать и бегут искать соль, а также раздать указания своим соплеменникам. Когда кочевники начинают посыпать тела усопших солью, в воздухе слышится шипение и рычание гулей, хотя слышать его могу только я. Вместе с факирой я обхожу лагерь, и магия по-прежнему наполняет меня. Я хочу убедиться, что гули не просто ожидают, когда я наконец уйду, чтобы снова вцепиться в свою добычу.

Я уже совсем готов вернуться в Земли Ожидания, но тут крик, донесшийся издалека, останавливает меня. Афия подлетает ко мне на коне, натягивая поводья.