Камрань, или Последний «Фокстрот» - Юрий Николаевич Крутских
Шрифт:
Интервал:
Но, несмотря ни на что, разведработа продолжилась. Теперь уже замполит выуживал из пакета мокрые бумажки, штурман с отвращением их брал, раскладывал на обеденном столе, совмещал, складывал в единое целое, переводил, разведчик фотографировал и записывал. Все были преисполнены значимостью момента. Дмитрий Петрович преобразился. От былой высокомерной заносчивости не осталось и следа. Он то и дело обращался к штурману по имени-отчеству, заискивая и лебезя. Штурман с ним не церемонился, для начала жестко отчитал: как получилось, что такой заслуженный разведчик не знает ни одного иностранного языка? Потом наотрез отказался рыться в дерьме и согласился лишь когда Дмитрий Петрович смиренно предложил в качестве моральной компенсации выставить ящик коньяка.
В итоге за три часа кропотливой работы на свет божий вернулись из небытия несколько довольно любопытных документов — письма матросов и офицеров авианосца своим друзьям и подругам. Порванные на мелкие кусочки, они были, как пазлы, старательно сложены штурманом и переведены на литературный русский язык. Видимо, написаны письма были ещё на берегу, перед выходом АУГ в море, и по какой-то причине оказались неотправленными и выкинутыми в урну. Неведомым получателям корреспонденции сообщалась порой совершенно секретная информация: предстоящий маршрут следования авианосца с портами захода и планы на полгода вперёд. Кроме того, довольно подробно описывался повседневный распорядок службы на корабле, звания и фамилии командования. Одно письмо, адресованное некоему Джону Гарднеру, инженеру вычислительного центра при военной академии в Аннаполисе, написанное командиром группы обеспечения полётов авианосца ВМС США «Энтерпрайз» лейтенантом Биллом Макговеном, заканчивалось тёплым «целую, люблю, надеюсь на скорую встречу, любящий тебя Билли». В процессе работы над этим письмом штурман особо усердно плевался, а затем особенно тщательно мыл руки.
Полученные в результате блестяще проведённой спецоперации разведданные оказались просто бесценными. Тут же по радио вся информация была передана в штаб. На хвост АУГ немедленно посадили другую подводную лодку, на этот раз атомную, она сопровождала группу до самого Персидского залива и там пасла ещё полгода.
Разведчику и замполиту по радио были объявлены благодарности от командования ВМФ и Главного политического управления. Командира поощрили снятием ранее наложенного взыскания. И полунамёком было дано понять, что особо отличившиеся могут быть представлены к правительственным наградам. Будучи уверенным, что под эту категорию вполне подхожу, я заранее просверлил под орден дырку в кителе и с нетерпением ждал возвращения на базу… И награда нашла героя. Пусть не орден, а медаль. Но зато какая — «За боевые заслуги»!
После завершения спецоперации вонь в отсеке сохранялась ещё неделю. Мы уже вернулись на базу, я отстоял два дежурства по кораблю, и только тогда в отсек можно было заходить, не зажимая нос и не морщась. Но что такое запах и разные неудобства, когда мы сделали такое дело! Да и медаль «За боевые заслуги» — это вам не просто так! Наградили, правда, не меня, а разведчика.
По возвращении с моря Дмитрий Петрович сразу пошёл на повышение, и уже через два года я встретил его майором! Не знаю, совершал ли он ещё какие-то подвиги на невидимом фронте, но слышал, что с уходом на пенсию его покровителя карьера Дмитрия Петровича резко затормозилась. Лет двадцать потом его не могли выгнать со службы за пьянство, которое со временем приняло совсем уж крайние формы, потому как с такой наградой столь заслуженного человека выгонять было никак нельзя. Даже если в личной медицинской книжке его значился как официальный диагноз «хронический алкоголизм»!
Глава 35
Интервью по законам жанра, или На каких людях держится земля русская
Как-то уж так повелось в литературе про подводников, что для оживления сюжета обязательно нужна авария, желательно с человеческими жертвами, в идеале же — с полным затоплением корабля. То же самое наблюдается и в кинематографе. Автор или режиссёр, берущийся за эту тему, просто обязан втиснуть в сюжет какой-нибудь взрыв, поступление воды в отсеки или, на худой конец, пожар. Благодаря чему у обычного человека уже сложилось мнение, что подводные лодки только тем и занимаются, что горят, взрываются и тонут. Слава богу, что это не так. В противном случае где был бы наш флотский профессионализм? Ещё адмирал Горшков говорил, что в основе подавляющего большинства аварийных случаев на флоте (впрочем, как и везде) лежит чьё-то разгильдяйство и пренебрежение служебными обязанностями. Смею вас заверить, что наши подводники в основной своей массе этим не грешат. Потому и аварий на подводном флоте происходит не так много, как, может, кому-то хотелось бы и что с точки зрения продвинутых сценаристов — скука смертная.
Любая авария — это роковое стечение обстоятельств, а современные подводные лодки — весьма сложные технические устройства, поэтому вероятность технического сбоя, возникновения нештатной ситуации по не зависящим от человека причинам присутствуют всегда, но, поверьте, при надлежащем грамотном обслуживании и соблюдении правил эксплуатации, эта вероятность чрезвычайно мала. И тут всё зависит от командира. От его профессионализма, педантичности и требовательности. Как он организует экипаж, как подготовит офицеров, как те, в свою очередь, подготовят матросов… Вопреки сложившемуся мнению, хороший командир — не тот, который героически взрывался, тонул и горел и прошёл, таким образом, через все романтические горнила, а тот, который педантично, без позёрства, изо дня в день исполняя нелёгкие командирские обязанности, сумел на своём корабле ничего подобного не допустить.
Вот и меня угораздило попасть под начало к такому командиру. Он драл с офицеров три шкуры, те в свою очередь драли с матросов, в итоге, стыдно сказать, — ни одной сколь-нибудь существенной аварии за всё время службы! Даже за праздничным столом на День флота друзьям пощекотать нервы нечем, всё какая-то мелочёвка. Но что делать, если закон жанра требует, а придумывать ничего не хочу? В этом случае для удовлетворения жажды сильных ощущений, позвольте предоставить вам интервью из газеты «Родина» с одним по-настоящему героическим человеком, Подводником и Офицером с большой буквы. Вот оно:
«Россия давно, с момента окончания Великой отечественной, не вела войн на море. Однако и в мирное время с нашими подлодками случилось два десятка катастроф, закончившихся гибелью всего экипажа либо его части. Информация о большинстве этих трагедий
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!